Форум » Наши собаки » С легавой по вальдшнепу » Ответить
С легавой по вальдшнепу
Дмитрий с Перми: А я сегодня вернулся от тЕщи.. Месяц там отдыхал, кайфово конечно..ничего не изменилось.. mar bonito, arena blanca, palmas verde, linda muchacha)) А тут Илюха Рассказывает вот что.., аж слюньки просочились.. Поеду в выходные к нему в Боковую, проверю ))) http://www.gusevhunting.ru/num_articles.php?id=4447
Ответов - 55, стр:
1 2 3 All
Дмитрий с Перми: Надо было в охоту... Если чЕ не так, подправь меня.. грасиас))
Н.Б.: Дмитрий с Перми Чего тут подправлять? Вот порадовал папашка, писателем стал! УРА! И скромный такой, если бы не ссылка, и не узнали бы. Привет Илье и огромное спасибо, думаю даже от всего коллектива! Илья НАШ человек, да и близкий родственник - Джесси Домнина теперь у многих в родословных. Я вот пожалуй на главной эту ссылку опубликую - чтобы никто не пропустил!
Илья Д: http://www.ohotniki.ru/fishing/article/2011/12/12/634102-tainstvennyiy-nik.html
Ter: Илья Д Какой ты молодец! Пройдет время и мы будем, встречаясь в Каданке и сидя за столом с рюмочкой чая, говорить-" Да, этот великий российский писатель сидел с нами за этим столом и рассказывал анекдоты и очень смешные, и мы имели честь испить с ним водку!"
Илья Д: Ну, насчет великих Вы погорячились. А вот то, что музой моих воспоминаний служит Дуняша, не чистая, а хрустальная правда! Удивительно талантливое создание! Вот свежее воспоминание: СЛУЧАЙНЫЙ ТРОФЕЙ Мое ружье отдыхает на гвоздике в бревенчатой стене дома после утреннего похода. Вооружившись корзинкой, мы с Дуняшей, ирландским сеттером, направились к ближайшему холму у деревни за рыжиками. Хороши рыжики на столе в любом виде: жареные - «пахнущие мясом» с картошечкой, в сметане – соленые; да под чарочку … да хоть маринованные! Шиповник призывно протягивает свои алые ягоды в обрамлении желтеющих ладошек листочков на колючих ветках: «Съешь меня». Паутина, одетая в узор мелких водяных жемчужин после непродолжительного осеннего дождика, колышется на легком ветерке и слепит глаз радужными солнечными вспышками. Сентябрь в этом году выдался удивительно теплым. Ветерок смешал в один сникерс запахи позднего травостоя, прелого пня и влажного сена. Послеобеденное солнце распихивает лучами низкие сполохи туманностей, скатывающихся в низину после дождика. Река Вильва выше деревни Боковая изгибается приличной излучиной, добрую половину которой занимает луг; здесь на мочажинках мы с Дуняшей неоднократно поднимали юрких бекасиков. Корень излучины перегородил высокий холм, вершина которого поросла сплошной щеткой березнячка. Средь корней берез в невысокой травке мирно хороводятся мелкие елочки, кустики земляники и подберезовики. Нередко сюда наведываются вальдшнепы в поисках козявок под преющей подстилкой прошлогодней листвы. Поляна на западном склоне холма богата душицей; в пору цветения среди фиолетово-голубого одеяла цветов душицы едва проглядываются редкие кусты шиповника. На южной окраине холма березки соседствуют с невысокими елочками. Меж ними, под ковром спутанной пожухлой травы, напыжились зеленовато-оранжевые блюдечки шляпок молоденьких рыжиков. Я петляю между елочек, высматривая грибы, затаившиеся в траве как спецназ в камуфляже. Каждый рыжик заслуживает перед собой поклона охотника. При повторном проходе по обследованному уже месту обязательно встретится еще один рыжик, видимый из укрытия только с другого угла зрения. Дунька самозабвенно разрывает очередную мышиную норку. Моя корзинка наполнена уже до половины. Пора менять место поиска и я, свистнув собаке, перемещаюсь по склону. Перед широченной ветлой, окруженной хороводом мелких елочек, собака вдруг на секунду приостанавливается в стойке и стремительно бросается в гущу растительности. В тот же момент, рассекая застывший в шоковом крике воздух, взлетает на 4-5 метров из под ветлы вертикально нечто черно-серое, ударяется об ветви и падает обратно. И тишина… Даже пичужки замолкли в немом изумлении. Первая мысль, пришедшая мне в голову после минутного замешательства: уж не раненую ли птицу задавила собака? На мой строгий окрик Дуняша виновато выходит из кустов. Терзаемый сомнениями, как и любопытством, я обхожу ветлу чтоб приблизиться к месту битвы. К величайшему удивлению я застаю там … зайца! Еще теплого и уже готового для укладки в ягдташ. Вот тебе и поход! Пошел по рыжики, а добыл зайца! Я нахожусь в сомнении и замешательстве: отчитать собаку или поощрить?! Но работа для легавой состоялась и трофей приятно оттягивает руку. «Ну, молодца-а!» Собака уткнулась влажным носом в серую шкурку зверька и, прищурив глаза, шумно вдыхает запах свежедобытого трофея. За семь, почти, лет брали мы с Дуняшей птицу всякую, но чтоб зайца?! Весомый трофей занимает добрую половину корзины и мы трогаемся в обратный путь. Гордость и нежность одновременно овладевают мною за талант моей помощницы. Вот уж будет повод для байки в шумной компании; мало кто поверит в охотничьи россказни у костра или при застолье, а памятный осадок, хочется верить, останется надолго. Соседские ребятишки, видавшие зайцев разве что в зоопарке или по телевизору, сбежались на лужайку у дома посмотреть на редкое зрелище. Дуняша гордо возлежит около добычи, давая понять, что она здесь при чем. Уже через полчаса грибочки шкворчат на сковородке, ожидая картофельной компании; редкие для сентября комары вьются вокруг лампочки на веранде; вечер … узкая змейка пара поднимается от чайника с травяной начинкой; заячье жаркое ждет нас назавтра.
Илья Д: А в Каданке мы еще обязательно увидимся!!!
Ter: Илюша, так красиво, с любовью и аппетитно написал Все твои рассказы читала - и ощущение, как будто я сама все это видела, спасибо тебе большое, это праздник для души!
Н.Б.: Илья Д Молодец! Здорово написано!
Илья Д: Адрес первой статьи "Слегавой по вальдшнепу" сменился http://www.ohotniki.ru/hunting/reports/article/2011/09/27/627237-s-legavoy-po-valdshnepu.html А вот так еще бывает ... ОХОТА С … ПУДЕЛЕМ Пушистый клубочек черной шерсти с бусинками глаз приветливо тяфкнул. Клубок развернулся, нафурил на мой тапок и, переваливаясь с боку на бок, скрылся под кроватью. У меня давно вызревала мысль взять охотничью собаку но, благодаря стараниям супруги, прибытие в дом пушистого черного чуда опередило мои усилия по ее воплощению. В паспорте чуда значилось, что это большой королевский пудель с хорошей родословной – сука по кличке Чанита. Я, признаться, был несколько расстроен; порода щенка была вовсе не охотничья, а держать вторую собаку дома, для охоты, довольно хлопотно. Щенок рос очень подвижным и ласковым. К шести месяцам собака знала основные команды и охотно приносила апорт. Домашние души в ней не чаяли. Решительно преобразилась Чанита после первой стрижки –тримминга. Вострая сухая мордочка под пышным беретом шерсти на голове меж пушистыми ушами придавали собаке внимательно – настороженное «выражение лица». Одетые в пушистые штанишки лапки под легкой гривой на груди и торчащий вертикально хвостик с помпончиком умиляли своим изяществом. Реакция моего старшего друга, собачника со стажем, на мои сомнения по поводу использования декоративной собаки в полевых условиях была неожиданной: «Читай литературу, Илюшка! Пуделя были выведены двести лет назад во Франции как утиная порода! Любимой собакой королевы Марии-Антуанетты был именно пудель. Крови пудель–пойнтера имеются едва ли не во всех континентальных охотничьих породах.» После этого я как будто посмотрел на Чаниту с другого угла зрения и твердо решил заняться ее натаской. Трудно описать бурную реакцию молодой собаки на первый выход в лес с ружьем. Собачий восторг вызывало решительно все. Холеричный темперамент, подвижность собаки позволяли надеяться, что из нее вырастет азартный охотник. Успешно проверив реакцию на выстрел, я, собственно, приступил к ее «нахаживанию». Именно нахаживанию, а не натаске в классическом понимании я посвятил дальнейшие усилия так как пока не знал - чего от суки ждать в дальнейшем. Первое знакомство с уткой состоялось на старице. Молодая собака вплавь нарезала круги вокруг подранка, опасаясь к нему приблизиться, а селезень тщетно старался унырнуть от преследования. После очередной попытки утки нырнуть Чанита погрузила в воду голову целиком и затем, уже с добычей в зубах, фыркая, поспешила к берегу. Отличная работа! От помпезной стрижки собаки не осталось ничего: хвостовой помпончик свисал с морковки хвоста жалкими сосульками как и вся одежка, головной берет нависал над глазами мокрым козырьком. Возбуждение собаки было необычайным. Уложив добычу в ягдташ и похвалив собаку, я направился дальше по реке. Следующая утка неожиданно взлетела с островка муравы-травки на противоположном берегу и плюхнулась на середину реки после меткого выстрела. «Подай!». Чанита решительно бросилась в воду с полутораметрового обрыва и поплыла к поверженной утке. Берег оказался слишком крут, чтоб собака выбралась самостоятельно, и, пристроившись против прибрежного течения, с добычей в зубах, Чанита как бы плыла, оставаясь в то же время на месте. Не без труда я спустился к собаке и, ухватив ее за холку и хвост, вытянул из воды. «Умница!». Первое боевое крещение уже не оставляло сомнений, что я приобрел азартного, послушного и надежного помощника! Блуждая по прибрежным лугам, я обратил внимание на то, что Чанита практически не пользуется ветром. Характер ее поиска был хаотичен и ничуть не напоминал челнок. Причиной такого поведения, наверное, было отсутствие на ее морде усов – вибрисс, которыми собака ощущает направление ветра. Усы были острижены при тримминге. Впрочем, настойчивость в работе собаки позволяла мириться с недостатком в характере поиска. Проходя мимо сырой низинки, заросшей крапивой я решил попытать удачу по вальдшнепу и послал собаку вперед. Минутное ожидание и, застигнутый врасплох вальдшнеп, с громким кряхтением, спешно накручивая обороты своих крыльев, удирал от ужасного черного лохматого чудовища. После пережитой встречи с черным всклокоченным зверем я бы, наверное, на его месте, подумал: стоит ли возвращаться сюда после зимнего перелета?! Но не от испуга, а после выстрела вальдшнеп свалился в гущу ивняка среди крапивы. «Ищи!» Вся в ряске и репьях, но счастливая, Чанита с добычей в зубах выскочила из зарослей. «Ай да молодец!» Если желание дружит с послушанием, то будет из собаки толк. Поднявшись в горку, я встал на путик, ведущий нас к дому. Писк молодого рябчика из березнячка заставил меня остановиться. Подозвав собаку, я затаился под елью в кромке. Чанита была уложена мною рядом. После непродолжительного подманивания серая фигурка подбежавшего рябчишки показалась среди кустов в краю поляны. Собаку трясло как банный веник. Не успел я поднять ружье, как сука стремглав бросилась к птице, подняв ее на крыло. Наказывать собаку – не самое приятное занятие, но причина ослушания – налицо, значит «надо, Федя …» После примерной трепки Чанита заняла место у левой ноги и вскоре вновь была отправлена в поиск. Когда я снова решил присесть на пенек и достал манки, подошедшая собака спешно свернулась клубком у меня за спиной и не подавала мне повода сомневаться в ее послушании до окончания подманивания. Урок ею был усвоен накрепко и хлопот при подманивании рябчика Чанита мне более не доставляла никогда. После первых походов в лес у собаки заметно изменилось отношение ко мне: она всецело признала во мне вожака – хозяина, да и я полюбил ее. У меня появился надежный помощник, с которым было не страшно пойти в многочасовой поход на дальние выруба в медвежьи края за глухарем и ночевать в шалаше бок о бок с надежным охранником. Навыки приобретенные Чанитой при натаске и природные инстинкты превратили ее в отличного охотника и преданного друга. Однажды я повстречал на охотничьей тропе местного охотника. Закурив, мы посудачили о результативности выхода. Увидев. что я охочусь с пуделем, он немало удивился и высказал сомнение о возможности такой охоты. Немного покрутившись вокруг поляны, Чанита нырнула в мелкий елушник; оттуда поднялся вальдшнеп и, пролетев мимо наших открытых в изумлении ртов, скрылся за поворотом. Мой собеседник сплюнул и молча удалился. В целом работа пуделя по птице скорее напоминает манеру поведения спаниеля, чем легавой. Несомненно наличие в этой породе охотничьих инстинктов от предков. Азарт, неутомимость, послушание и преданность хозяину – вот неоспоримые качества породы для использования ее в поле. Позже судьба распорядилась так, что я вынужден был уйти из семьи, оставив собаку. Слышал, что вскоре после моего ухода Чанита выпрыгнула из форточки первого этажа и сбежала … может быть в поисках меня? Дай Бог, чтоб собака нашла приют у хорошего человека. Бывает, вспоминается выразительный взгляд антрацитовых глаз под мохнатой челкой, задорная стойка с приподнятой передней лапой в ожидании жеста хозяина, и в сердце теплится комочек нежности и сожаления. Все мы в ответе за тех, кого приручаем …
Илья Д: СИМФОНИЯ ДЛЯ ПИЩИКА Нет на земле ни щепотки такого драгоценного металла, за который я бы согласился отдать свои манки на рябчика. Они выточены с любовью из бильярдного шара, словно бы из кости. С рабочего торца имеется небольшой бордюрчик, чтоб манок (пищик) было удобно держать в зубах. Расстояние от бордюрчика до зорьки выбрано такое, чтоб удобно было верхней губой наезжать на зорьку, меняя тон трели. С нерабочей стороны проточены полосочки – две на манке для самца и три на манке для самочки. Будучи надетыми на шнурок, они до поры покоятся в пенальчике в нагрудном кармане моей спецовки. Манить рябчика меня учили старшие товарищи по охоте. «Слушай, дружок, как пищит самец и постарайся повторить его трель». Каждая встреча с рябчиком до сих пор для меня событие, а звонкая трель – симфония! Песня самца непроста в исполнении, да и тон коленец меняется на протяжении всей трели. Далеко не всегда трель повторяет известную транскрипцию «кли-и-м и пять тетеревов». У молоденького самца песня чаще с коротким окончанием, взрослый же самец выводит рулады по полной нотной строке. Трель самочки весьма незатейлива; у нее зачастую отсутствует характерное для самца выразительное окончание или оно укорочено до одного – двух коленец. Осенний лес надел золотистые одежды берез с ярко – красными узорами рябиновой листвы. Тихое сентябрьское утро обещает интересную прогулку по лесу. Я и Дуняша, мое рыжее и любимое чудо - ирландский сеттер, выходим из калитки и направляемся к карстовым воронкам в лесу там, где растет много рябины. Мы не раз уже, в поиске грибов, тревожили там выводок рябчиков. Дуня не помощница в подманивании рябчика, но полезна уже тем, что не мешает – спокойно лежит у моих ног в позе сфинкса. Ветра нет. Легкий шелест осиновой листвы, шорох листа под ногой да редкий хруст веточки от Дуняшкиного поиска прерывают глубокую утреннюю тишину. Придя на место, я ищу поваленную лесину чтоб не нагружать ноги, - бывает, не один десяток минут занимает диалог моего манка и птицы. Я усаживаюсь; Дуняша ложится у моих ног; симфония скоро начнется. Первые две – три минутки я просто сижу, дав успокоиться шуму, с которым я подошел к месту. Пронзительная тишина утреннего осеннего леса изредка прерывается шумом падающего с дерева листа, который кряхтя и переворачиваясь от ударов об ветви, казалось, грохочет на весь лес. Мышь, возникшая ниоткуда, смачно грызет корешок и исчезает в чреве соседнего пенька. Запоздалый комар звенит у моего уха и растворяется в бесконечном море тишины осеннего утра. В эту пору выводки рябчиков еще не разлетелись; поэтому я достаю манок на самочку. Молодые рябчики проворно сбегаются на призывный писк матери - рябушки. Тон трели самочки ниже песни самца; пищит рябушка значительно реже. Акт первый. Звонкое «пи-иуу ти-тю» моего пищика слегка касаясь вершин деревьев уносится в лог. Через 2-3 минутки, после второй моей трели, с разных сторон раздаются два ответа молодых петушков, желающих ко мне присоединиться. После третьей трели голова собаки поворачивается в направлении легкого шелеста падшей листвы. Вытянув шею, петушок старательно выводит арию молодого рябчика, еще неумело, с дискантом, но очень старательно. Расстояние для выстрела подходящее и молодой рябчик становится добычей охотника. Небольшой антракт прерывает симфонию для перехода на новое место и процесс возобновляется. На этот раз рябчишка пискнул в ответ и замолк. Я уже вывожу арию рябушки в третий, четвертый раз … ответа нет. Вдруг третьим глазом я замечаю чей-то пристальный взгляд за своей спиной. Я медленно озираюсь и вижу: о чудо, подняв хохолок и склонив головку набок, в двух метрах от меня, молодой рябчишка рассматривает спину непонятного существа, издающего столь милые и родные звуки. Я медленно поднимаю ружье и столь же медленно оборачиваюсь … но серенький хитрец, почуяв неладное, уже семенит за пенек, затем за валежину и скрывается в молодом елушнике. Навряд-ли он подойдет на посвист снова. Вот уже поднимается ветерок, срывающий уставший лист с берез. Лес наполняется шелестом осин и шорохами летящих листьев, цепляющихся за ветви. Не любит рябчик шума в лесу, поэтому и на манок уже не откликнется. А если и пискнет, то к охотнику не подлетит – не даст воспользоваться своей наивной доверчивостью. Проходит несколько недель. Октябрь. Внезапный ветер перемешивает остатки облаков в сером небе. Лес прозрачен и гол, как король из сказки. Тихим утром неслышно подойти к местам обитания рябчика проще: влажный лист не хрустит под ногами. Я усаживаюсь на знакомую лесину, подложив под себя кепку; Дуняша занимает положение сфинкса и весь лес замирает в ожидании октябрьского акта симфонии. Акт второй. Первый мой писк самцом заставляет все живое в этом лесу занять свои места в партере и внимать продолжению сюжета. Синички чириканьем выводят подпевку. Им вторит незатейливый посвист раннего снегиря. Ответный писк петушка не заставляет себя ждать; я вслушиваюсь в посвист и знаю, какую нужно вывести трель для продолжения партитуры. После второй трели шумный подлет самца на расстояние в пятьдесят метров вынуждает приготовить ружье для стрельбы. Сейчас фальшивить в трели никак нельзя, иначе рябчик останется в чащобнике и ближе уже не подлетит. Недолгий обмен ариями и, после шумного подлета, подняв хохолок, молодой рябок с любопытством осматривается на елочке в двадцати метрах от меня. В эти минуты я бесконечно люблю и ценю свою собаку за ее выдержку; как Кашпировский она сверлит глазами рябчика, не в силах пошевелиться. Финальный аккорд … и серое пушистое перо занимает свое место в ягдташе. Заход на соседний выводок оказался менее удачным. На мой призывный посвист откликнулись аж три самца. Я уже, потирая руки, готовился продолжить играть второй акт симфонии. Но, внезапно, в разгар обмена песнями вмешалась Она: самка-рябушка громко и незатейливо пискнула, да так, что у всех солистов симфонии внезапно пропал голос и желание продолжать диалог. Никакими руладами я не мог заставить откликнуться хотя бы одного рябчика. Хочется верить, что матушка-рябушка не отшлепает своих детишек за столь вольное поведение с незнакомцем. Наверное, где-то я сфальшивил – «дал петуха» или самочка подслушала шорох с моей стороны. Финал второго акта закончился, едва начавшись. Я не могу позволить себе взять более одной птицы с выводка за выход, чтоб не извелся выводок рябчиков в месте их обитания; поэтому иду далее по влажному осеннему лесу. Рыжая одежка Дуняши мелькает меж осин. Вспугнутая ею стайка пичужек пикирует на развесистую всклокоченную ветлу. Лес надежно скрывает за еловым занавесом труппу солистов - рябчиков. Каждый раз, когда я слышу арию рябчика под аккомпанемент шелеста осинника, я застываю на месте чтоб не прервать приятную слуху трель. В душу вселяется приятное возбуждение. Я слышу, что лес живой.
Илья Д: ПЕРЕХИТРИЛ! Зычный птичий крик разносится по долине реки весенним утром. Это токует пара редких для наших мест журавлей. Разлив реки Вильва в этом году такой сильный, что вода хлещет в полуметре ниже полотна моста, затопив по колено даже подступ к мосту. Прибрежные луга залиты аж до кромки леса. Хребет потока воды вдоль русла реки бурлит в неукротимой силище весеннего половодья. Мутное течение с легкостью перекатывает по притопленному лугу бревна, сопровождаемые древесным мусором. Сейчас самый пик половодья. Весенний воздух чист и свеж. Я ни с чем возвращаюсь с утренней зорьки. Подготовленный скрадок на уток оказался затопленным; да и подойти к нему можно только в болотных сапогах. Утиные чучела покоятся у меня за спиной в вещевом мешке. Обширная луговина за рекой перед деревней разрезана подковой древней заросшей старицы. Когда вода сойдет, между высоких кочек в старице совьют свои гнезда чибисы и бекасы. Вдоль края старицы от моста, на незатопленной возвышенности, в середину луговины врезается гривка деревьев; узенькая, но способная спрятать охотника. Я пробираюсь в конец гривки поглазеть на разлив. В бесконечном зеркале разлива отражаются всклокоченные облака на фоне голубого неба. Глубина отраженного небосвода подчеркивает масштабность половодья. Среди подтопленного ивняка в двухстах метрах от меня выше по течению крутятся три серенькие уточки и селезень среди них. Ничто не нарушает идиллию весеннего ухаживания. Вскоре, то ли потеряв надежду, толь терпение, селезень вдруг взлетает и вдоль русла реки перемещается вдоль излучины ниже по реке, сев на воду аккурат между серединой гривки и мостом. Подкравшись поближе, у меня есть возможность поближе полюбоваться весенним брачным оперением утки. Это чирок. Головка селезня светло-коричневая с сине-зеленой полосой вдоль глаз; оперение светло-пестрое с зелененькими погонами на крыльях. Немного посидев, селезень скрывается под водой в поисках пищи. Я прикидываю: до утки метров шестьдесят; метров сорок сушей и двадцать – вода. Сидит чирок на мелком месте. По суше на пути к утке есть небольшая ямка, в которой можно укрыться. Есть возможность перехитрить осторожную птицу. Селезень вновь скрывается под водой, а я гляжу на часы: через пять секунд он выныривает и замирает во внимании. Теперь, как только утка вновь скрывается под водой, я уже бегу к ямке и ложусь на бок, уткнув голову в небольшую кочку с былинками прошлогодней травы. Одним глазом я наблюдаю: чирок вынырнул, подождал немного и снова нырнул… Добежать до обреза воды уже не представляет труда и гулкий выстрел завершает скрадывание селезня. Без труда достав из воды добычу с моста, я направляюсь домой. Майское солнце пригревает; подснежники на опушке протягивают к нему свои белые венчики. Из лесочка с ветерком долетает душистый запах хвойной смолки. В деревне с крыши своего домика затейливой трелью меня встречает скворец. Афанасий Михалыч, местный житель, приветливо машет мне рукой. С полем!
Илья Д: НАУКА НА КОНЦЕ КОРОМЫСЛА В конце 70-х маленькая деревенька Боковая была еще обитаема. Она состояла из 12-15 подворий без магазина, приличных подъездных дорог и прочей инфраструктуры. Боковая расположилась на живописном берегу реки Вильва, окруженная парой–тройкой полей, засеваемых фуражными злаками, да лесистыми холмами. Недалеко на угоре расположилась ферма. По единственной улице неторопливо гуляли местные козы, гуси и куры. За мостом в излучине реки на лугу паслись коровы колхозного стада. Именно в этой деревне мой отец по наущению близких своих друзей, уже имевших подворья в Боковой, приобрел дом. Дом оказался крепким, хоть и слегка покосившимся, сработанным из исполинских бревен, когда-то двухэтажным. Нижний этаж до середины заколоченных окон врос в землю. Афанасья Спиридоновна, одна из немногочисленных местных жителей, поведала нам, что раньше в этом доме была местная школа. На высоком потолке в месте, где когда-то были полати, красовались вырезанные ножичком надписи: «Ганисев 1929г» «Ганеев», красноречиво говорящие о древности строения и его принадлежности к образовательным учреждениям. Дом уже несколько лет был необитаем так как хозяева перебрались в лепромхозовский поселок поближе к благам цивилизации. После разбора завалов прежнего незамысловатого деревенского быта и мойки потолков было объявлено новоселье с привлечением соседей и знакомых. Старинный стол с потрескавшейся столешницей был устелен клеенкой и расположен посередине выкошенной поляны на заросшем огороде. Зелень и овощи с соседских огородов весьма уместно пополнили кворум нехитрой городской закуски и «беленькой». Ставший почти уже местным горожанин Михалыч гордо преподнес нам на новоселье новехонькое березовое коромысло, сработанное им самолично. Под чарочку он поведал нам о непростой технологии изготовления коромысла и других освоенных им ремеслах. Подарок был весьма кстати потому, что воду приходилось носить с ручья за 150 метров от дома. О насосах и шлангах тогда никто еще и не мечтал. Крючков для подвешивания ведер на новом коромысле естественно не было. После непродолжительного рытья в дворовом хламе один крючок был снят с перегнившего обломка древнего коромысла и водворен на новое коромысло. Вместо второго крючка мною и сестрой Наташкой в другой конец коромысла был завинчен ржавый, но еще крепкий шуруп. Худо-бедно нужный в хозяйстве инструмент был запущен в эксплуатацию, хоть и с недоделками. Городская ось времени мчалась параллельно деревенской. В те года я учился в Университете. По собственному разгильдяйству не попав на третьем курсе на радиофизику, я вынужден был грызть гранит физической науки на кафедре металлофизики. На четвертом курсе лекции по металловедению читал заведующий кафедрой Ефим Григорьевич Айзенцон. Манера изложения им материала могла соперничать, на мой взгляд, со сценическими монологами известного актера Игоря Ильинского. С горящими глазами и высоко поднятыми бровями, он увлеченно ведал нам, студентам, об интереснейших превращениях твердого раствора углерода в железе - из аустенита в перлит, мартенсит и прочие структуры. Он твердо знал, что открывшие рот студенты не в силах записать материал с его изложения сразу; поэтому Ефим Григорьевич десять минут говорил и десять минут давал за собой записывать. Среди прочих наук Айзенцоном нам был прочитан курс о превращениях в алюминий-медных сплавах. Физика процесса состоит в том, что дюралюминий после нагрева и закалки становится мягким и пластичным как чистый алюминий. В течение шести часов после этого немногочисленные атомы меди разбегаются по алюминию и располагаются в свой строй – кристаллическую решетку под названием «зоны Гинье-Престона». Эти превращения приводят к тому, что дюралюминий принимает прочность сравнимую со стальной. Дорога с электрички до Боковой занимает всего полчаса. Проходя с семьей мимо фермы, я заметил лежащий под забором блестящий прут, который мог пригодиться в хозяйстве. Дюралюминиевый прут оказался обломком какого-то механизма. Свежо предание ... я вспомнил о зонах Гинье-Престона и представил себе будуший крючок к коромыслу. Растопка буржуйки не заняла много времени и, нагрев прут докрасна, я окунул его ведро с водой как велит наука. Почти пластилиновой пластичности материал был превращен на наковальне в будущий крючок; гвоздиком я проковырял дырочки для шурупов. Семья отнеслась к моей затее сначала с любопытством, а затем с усмешкой. Папа погнул готовое изделие и ехидно заметил «Троечник ты!». «Посмотрим что будет завтра»; я положил крючок на полочку и ушел рыбачить. Потом за огородными заботами как-то забылись новаторские идеи. После баньки и вечернего чаепития мы увалились спать на набитых душистым сеном матрасах. Разбуженные петухами, ранним утром мы с сестрой Наташкой вскочили и, попив молочка, отправились в лес по грибы. Уже в лесу я вспомнил о заготовке крючка, оставленной на полочке. Я отправил Наташку проверить масляточную грибницу и, наскоро спрямив дорожку, почти побежал домой. Перепрыгнув через ступеньку лестницу в сени, я тихонько вошел а в избу. Мама с папой еще спали. Я на цыпочках подошел к полочке, схватил крючок и вышел в сени. Ребяческий восторг овладел мною: крючок не гнулся и звенел при постукивании. Я едва дождался когда родители встанут. Крючок уже был привинчен мною к коромыслу и оно было повешено на почетное, самое видное место. Я торжествовал! Папа что-то буркнул спроснья в ответ на мои приставания и отправился умываться на ручей. Только после того, как на новеньком коромысле я принес пару ведер воды с ручья, папа обратил внимание на новшество. Безрезультатно попытавшись погнуть новое изделие, он вымолвил: «Ну, молодец. Делу тебя научили». О наивысшей похвале я и не мечтал... Сосед Михалыч очень внимательно выслушал мои изложения о технологии изготовления крючка и «намотал их ус». Легкомысленной Наташке было наплевать на глубокие научные корни новшества. Она разбирала принесенные грибы. Годы минули. Нет уже коренных жителей в Боковой. Дома освоены приезжими дачниками из города. Подъездные дороги по-прежнему находятся в плачевном состоянии. Огороды орошаются по трубам и шлангам из ручья. Старое коромысло висит в сенях на гвоздике за ненадобностью. Только различие в цвете материала крючков на его концах дает повод вспомнить о творческом подходе к устройству скромного деревенского быта, основанном на фундаментальной науке.
дайвер: Прикольно!
Илья Д: http://www.ohotniki.ru/hunting/reports/article/2012/09/22/636683-simfoniya-dlya-pischika.html
Илья Д: http://www.ohotniki.ru/fishing/method/article/2013/05/22/638758-mayskie-nalimyi.html
Н.Б.: Илья Д Чудо как хорошо написано! Уже МАСТЕР! Спасибо!
Джесси:
Илья Д: http://www.proza.ru/2013/02/20/1226
Илья Д: Что, заскучали? Вот Вам еще. http://www.proza.ru/2013/08/15/512
Джесси: ','','','','')
Н.Б.: Илья Д Отлично, Илья! Горжусь!
Илья Д: ДЕНЬ БОРОЗДЫ Косой сноп раннего света из окна уперся в бревенчатую стену. Я сладко потянулся. Утренняя зябь лизнула мои обнаженные ступни. Немым фильмом перед глазами пробежали кадры вчерашнего приезда: сумрак вечерней дороги с последней электрички, хлюпанье сапог по сырой колее, растопка печи в холодной избе, нехитрый поздний ужин и убаюкивающее потрескивание дров. Печь была еще теплой. Едва слышно за забором всхлипывал и бурчал поток ручья, несущего воды с близлежащих полей. Я включил чайник и вышел на крыльцо. Весеннее небо раскололось пополам. Средь дымки в юго-восточной стороне засветилась плешь восходящего светила. Северо-западная половина была густо замалевана серой пеленой облаков. Казалось, ночь стягивает свое покрывало, уступая место свету. Молодая крапивка кучкуется вдоль канавы. На смородине нахохлились почки. Земля еще влажная и холодная. Однако пора садить морковь. «Сей в грязь – будешь князь» - это, наверное, про раннюю посадку моркови кем-то подмечено. Вслед за запахом свежезаваренного кофе выплывает из избы Света, моя работяжка – женушка. - Хорошо-то как! – Она поджигает сигаретку и, выдувая дым, обводит взглядом ровные грядки. - Гроссе орнунг! - Порядок на огороде и полное отсутствие сорняков – ее несомненная заслуга. - Доброе утро! Когда приехали? – Звонкий голос нашей соседки, молодой пенсионерки Тамары доносится с соседнего крыльца. Она приветливо машет нам рукой. - Поздненько вчера приехали. Электричка запоздала. Под хлопанье дверей и гомон голосов с соседних фазенд деревня Боковая просыпается. Все городские постарались выбраться к своим участкам еще вчера, в пятницу, чтоб сегодня с утра начать приборку на огородах. Дачный сезон открыт, и теперь каждые выходные мы будем выбираться в свои «пампасы» из шумного, грязного и суетливого города. Скоро местные обитатели высыпают на свои участки. Разноцветные одежки мелькают меж заборин. Тамара с граблями наперевес обходит свои владения. Хохотушка Люба, соседка напротив, скликает дочку Женю с внучкой Олюшкой убирать прошлогодний мусор. Я же берусь за лопату и иду копать грядку под морковь. За работой время летит незаметно. Сырая земля еще тяжела. Афонасий Михалыч, местный житель, вышел встречать с утреннего поезда свою родню. - Вот ведь, Света твоя молодец. Какой порядок у вас. – Сильно окая, опершись на посох, говорит он, остановившись за забором. Раньше местные старухи судачили, что Афоня колдун. Наверное, потому, что его небесно-голубые глаза совершенно не вяжутся с внешностью невысокого, щуплого сельского мужичка. Назло всем слухам Афоня их пережил и канули в лету сплетни и ярлыки «за глаза». - Здорово, Михалыч. Кого встречаешь? - Зойка хотела приехать да Света. Может и Сергей их привезет. Из-за леска послышалось урчание мотора, и вскоре к Афониному дому подрулила «Нива». Зять Серега привез из города жену Афони Зою Ивановну и дочь Светлану. Шумные приветствия приезжих звучат из-за заборов и скоро все дачники возвращаются к начатым делам. Жена на веранде перебирает бумажные кульки с семенами. Я почти закончил копать гряду, когда мне в спину ударил резкий порыв ветра. С севера, из-за холма надвигалась черная туча. Подминая собой холодный ветер, она стремительно заволакивала небосвод. Небо вспыхнуло загогулиной молнии, и раскат грома закрепил серьезность намерения стихии. Лесные ели кряхтели и скрипели под напором ветра. Дождь начался внезапно, выгнав под навесы всех тружеников. Канава вдоль огорода вмиг напыжилась бурным потоком. За стеной ливня уже не было видно дальних домов. Молнии подсвечивали водяной занавес. Гром иногда заглушал мурлыканье радиоприемника в углу. Ливень бушевал более часа. За это время мы со Светой успели попить чайку и подготовить ингредиенты будущего обеда. Дождь прекратился так же внезапно, как и начался, оставив за собой матовый туман на поле брани. Небо посветлело. Выглянуло солнце. Туча удирала за горизонт, неся за собой радугу, как расправленный павлиний хвост. Весь огород рыдал остатками ливня. Земля набухла настолько, что невозможно было ступить, не провалившись в полсапога. О продолжении землеустройства и сева сегодня не могло быть и речи. Лишь лужайка перед Тамариным домом радостно искрилась мокрыми травинками. - Ну, что приуныли? – Оптимистка Тамара поднялась к нам на веранду. - «Люблю грозу в начале мая…»; чего делать-то будем? - Остается только отдыхать. – Я пожал плечами. - А давайте-ка устроим день борозды!? - Как это? - Расставим у меня на лужайке столы, закуски принесем своей и будем веселиться. Ведь мы всю зиму друг друга не видели. – Отражением в бочке солнце одобрительно подмигнуло соседке. - А почему именно «день борозды»? - Темнота! Раньше праздник первой борозды было одно из самых массовых мероприятий на селе, связанных с началом весенне-полевых работ. Мы – земле; земля – нам! Не отметишь день борозды – урожая не будет. Предложение было разнесено по дворам и одобрено единогласно. Солнце стало припекать. На лужайке установили три стола; я принес из бани лавки. Скоро стали подтягиваться с кульками и участники мероприятия. - Илья, сходи-ка к Зое за посудой. У меня на всех не хватит. – Тамара постелила на столы старые клеенки. Афоня был уже изрядно «под газом». Он, пошатываясь, подошел ко мне вплотную и, глядя на меня снизу вверх, как-бы шутя, но очень серьезно заявил: - Пи...дюлей хошь? Ща-ас налома-аю! – Протянул он и картинно погрозил мне пальцем. Время, пока шел дождь, было потрачено им не бесцельно. Светка взорвалась заливистым смехом. - Идем, сейчас стаканы достану. – Она сунула мне в руки кастрюльку с вареной картошкой. Неутомимый трудяга Игорь, главный электрик на селе, подошел к столам со своею женой Верой Степановной. Вечно торчащая в парниках, она не раз удивляла нас исполинскими размерами выращенных ею перцев. Люба с родней принесли холодные шашлыки и самогонку. Из овощных ям были достаны на белый свет прошлогодние заготовки. Афонина Светка, женщина улыбчивая, добрая и настолько же толстая, с жареной рыбой на сковороде, выплыла из-за угла. Серега прогремел стеклопосудой в кульке. Афонасий Михайлыч, чинно, под руку с женой, подошел к столам. Скоро закуска была порезана, и веселый гомон под звон стаканов воцарился над застольем. Большинство сидящих не утруждали себя переодеванием, они пришли в одеждах, которые надевали для работы на грядках: трико с вытянутыми коленями, кофты местами без пуговиц, боты со сломанными замками. Старик Афоня был в костюме поверх выцветшей рубашки, застегнутой до верхней пуговицы. Под стук вилок Вера Степановна с Тамарой уже обменивались планами огородных работ на завтра. Захмелевшая Зоя Ивановна, в подпитии зачастую не стесняясь в выражениях, судачила Любе: - Ну что за человек этот Антоныч! Ты видела, чтоб он дрова заготавливал? А дым-то из трубы идет! – до всех жителей деревни у Зои интерес найдется. Мы с Серегой травили неприличные анекдоты под заливистый смех Светланы. - Вот цветет калина-а в по-о-ле у ручья ... - Затянули песню Зоя с Любой. Тамара с Верой Степановной подхватили хор. По улице мимо лужайки прошли с дневной электрички жители соседней деревни Мутная. Они радостно всех поприветствовали и направились дальше, к мосту. Серега метнулся к машине и, через четверть часа она уже стояла поодаль с открытым багажником. Динамики надрывались танцевальной музыкой. Захмелевший народ под музыку уморительно утаптывал ботами лужайку. Дождавшись медляка, Афоня поправил пиджак и чинно подошел к моей Свете. Высокая и субтильная, она всегда стеснялась своего телосложения, но от предложения старика отказаться было нетактично. Невысокий Афоня тщетно пытался прижаться в танце к Светлане, она же молча, смущенно краснея, отстранялась. Рядом вращался Игорь со своей супругой. - Ты почто старика забижаешь? Нехорошо. – Слегка возмущенно вымолвил Афоня, завершая круг. Танцоры вернулись к столу и веселье продолжилось. Тамара заварила чай с травками. Света принесла прошлогоднее варенье. Застолье ненадолго поредело – народ отвлекся затопить свои баньки. Из труб к небу взметнулись столбики дыма. Скоро Афоня с Зоей ушли спать. Вслед за ними скромно удалились Игорь с Верой Степановной. Серега, размашисто жестикулируя рассказывал мне про рыбалку на Нижнем Луху; наши барышни, понизив голос перешли на темы человеческие. Наконец, наговорившись вдоволь, и барышни стали разбредаться. - Ну, за удачу! – Мы с Серегой чокнулись. На сегодня застолье завершено. Солнце близится к закату. Над ним зависло золотистое облачко, будто шляпа на колобке. Скоро в баньку. Столы разобраны и над лужайкой на их месте столбиком вьются мошки, предвещая назавтра ясный день. Утром без лишнего шума все вывалились на грядки. Я не спеша подготовил гряду и передал земляные полномочия жене. Время в работе пролетело незаметно. Начав собираться на обратную электричку, я подошел к Свете со спины. Разбивая бороздки и закладывая в них семена, она что-то мурлыкала себе под нос. - Весело тут у вас. - Да, я с морковкой разговариваю и пою, - пояснила жена, - любят семена такое обращение. С лаской посадишь – хороший урожай соберешь. – Она закончила первый рядок. - Полчаса до выхода осталось; ты уж успевай, пожалуйста. Второй рядок морковки был посажен ею быстрее и без уже песен. Не берусь судить о влиянии песен на посадки; но, сильно забегая вперед, могу ответственно засвидетельствовать, что морковь в ряду, посаженном с лаской, родилась ровная и упитанная – как на подбор. Большинство корнеплодов из соседнего ряда, обиженных вниманием, были в основном неправильной формы, кривые и мелкие. Может быть, вовсе не посадки, а земля приняла ласку огородника? Как мы земле, так и земля – нам!
Илья Д: ДЕНЬ БОРОЗДЫ Косой сноп раннего света из окна уперся в бревенчатую стену. Я сладко потянулся. Утренняя зябь лизнула мои обнаженные ступни. Немым фильмом перед глазами пробежали кадры вчерашнего приезда: сумрак вечерней дороги с последней электрички, хлюпанье сапог по сырой колее, растопка печи в холодной избе, нехитрый поздний ужин и убаюкивающее потрескивание дров. Печь была еще теплой. Едва слышно за забором всхлипывал и бурчал поток ручья, несущего воды с близлежащих полей. Я включил чайник и вышел на крыльцо. Весеннее небо раскололось пополам. Средь дымки в юго-восточной стороне засветилась плешь восходящего светила. Северо-западная половина была густо замалевана серой пеленой облаков. Казалось, ночь стягивает свое покрывало, уступая место свету. Молодая крапивка кучкуется вдоль канавы. На смородине нахохлились почки. Земля еще влажная и холодная. Однако пора садить морковь. «Сей в грязь – будешь князь» - это, наверное, про раннюю посадку моркови кем-то подмечено. Вслед за запахом свежезаваренного кофе выплывает из избы Света, моя работяжка – женушка. - Хорошо-то как! – Она поджигает сигаретку и, выдувая дым, обводит взглядом ровные грядки. - Гроссе орнунг! - Порядок на огороде и полное отсутствие сорняков – ее несомненная заслуга. - Доброе утро! Когда приехали? – Звонкий голос нашей соседки, молодой пенсионерки Тамары доносится с соседнего крыльца. Она приветливо машет нам рукой. - Поздненько вчера приехали. Электричка запоздала. Под хлопанье дверей и гомон голосов с соседних фазенд деревня Боковая просыпается. Все городские постарались выбраться к своим участкам еще вчера, в пятницу, чтоб сегодня с утра начать приборку на огородах. Дачный сезон открыт, и теперь каждые выходные мы будем выбираться в свои «пампасы» из шумного, грязного и суетливого города. Скоро местные обитатели высыпают на свои участки. Разноцветные одежки мелькают меж заборин. Тамара с граблями наперевес обходит свои владения. Хохотушка Люба, соседка напротив, скликает дочку Женю с внучкой Олюшкой убирать прошлогодний мусор. Я же берусь за лопату и иду копать грядку под морковь. За работой время летит незаметно. Сырая земля еще тяжела. Афонасий Михалыч, местный житель, вышел встречать с утреннего поезда свою родню. - Вот ведь, Света твоя молодец. Какой порядок у вас. – Сильно окая, опершись на посох, говорит он, остановившись за забором. Раньше местные старухи судачили, что Афоня колдун. Наверное, потому, что его небесно-голубые глаза совершенно не вяжутся с внешностью невысокого, щуплого сельского мужичка. Назло всем слухам Афоня их пережил и канули в лету сплетни и ярлыки «за глаза». - Здорово, Михалыч. Кого встречаешь? - Зойка хотела приехать да Света. Может и Сергей их привезет. Из-за леска послышалось урчание мотора, и вскоре к Афониному дому подрулила «Нива». Зять Серега привез из города жену Афони Зою Ивановну и дочь Светлану. Шумные приветствия приезжих звучат из-за заборов и скоро все дачники возвращаются к начатым делам. Жена на веранде перебирает бумажные кульки с семенами. Я почти закончил копать гряду, когда мне в спину ударил резкий порыв ветра. С севера, из-за холма надвигалась черная туча. Подминая собой холодный ветер, она стремительно заволакивала небосвод. Небо вспыхнуло загогулиной молнии, и раскат грома закрепил серьезность намерения стихии. Лесные ели кряхтели и скрипели под напором ветра. Дождь начался внезапно, выгнав под навесы всех тружеников. Канава вдоль огорода вмиг напыжилась бурным потоком. За стеной ливня уже не было видно дальних домов. Молнии подсвечивали водяной занавес. Гром иногда заглушал мурлыканье радиоприемника в углу. Ливень бушевал более часа. За это время мы со Светой успели попить чайку и подготовить ингредиенты будущего обеда. Дождь прекратился так же внезапно, как и начался, оставив за собой матовый туман на поле брани. Небо посветлело. Выглянуло солнце. Туча удирала за горизонт, неся за собой радугу, как расправленный павлиний хвост. Весь огород рыдал остатками ливня. Земля набухла настолько, что невозможно было ступить, не провалившись в полсапога. О продолжении землеустройства и сева сегодня не могло быть и речи. Лишь лужайка перед Тамариным домом радостно искрилась мокрыми травинками. - Ну, что приуныли? – Оптимистка Тамара поднялась к нам на веранду. - «Люблю грозу в начале мая…»; чего делать-то будем? - Остается только отдыхать. – Я пожал плечами. - А давайте-ка устроим день борозды!? - Как это? - Расставим у меня на лужайке столы, закуски принесем своей и будем веселиться. Ведь мы всю зиму друг друга не видели. – Отражением в бочке солнце одобрительно подмигнуло соседке. - А почему именно «день борозды»? - Темнота! Раньше праздник первой борозды было одно из самых массовых мероприятий на селе, связанных с началом весенне-полевых работ. Мы – земле; земля – нам! Не отметишь день борозды – урожая не будет. Предложение было разнесено по дворам и одобрено единогласно. Солнце стало припекать. На лужайке установили три стола; я принес из бани лавки. Скоро стали подтягиваться с кульками и участники мероприятия. - Илья, сходи-ка к Зое за посудой. У меня на всех не хватит. – Тамара постелила на столы старые клеенки. Афоня был уже изрядно «под газом». Он, пошатываясь, подошел ко мне вплотную и, глядя на меня снизу вверх, как-бы шутя, но очень серьезно заявил: - Пи...дюлей хошь? Ща-ас налома-аю! – Протянул он и картинно погрозил мне пальцем. Время, пока шел дождь, было потрачено им не бесцельно. Светка взорвалась заливистым смехом. - Идем, сейчас стаканы достану. – Она сунула мне в руки кастрюльку с вареной картошкой. Неутомимый трудяга Игорь, главный электрик на селе, подошел к столам со своею женой Верой Степановной. Вечно торчащая в парниках, она не раз удивляла нас исполинскими размерами выращенных ею перцев. Люба с родней принесли холодные шашлыки и самогонку. Из овощных ям были достаны на белый свет прошлогодние заготовки. Афонина Светка, женщина улыбчивая, добрая и настолько же толстая, с жареной рыбой на сковороде, выплыла из-за угла. Серега прогремел стеклопосудой в кульке. Афонасий Михайлыч, чинно, под руку с женой, подошел к столам. Скоро закуска была порезана, и веселый гомон под звон стаканов воцарился над застольем. Большинство сидящих не утруждали себя переодеванием, они пришли в одеждах, которые надевали для работы на грядках: трико с вытянутыми коленями, кофты местами без пуговиц, боты со сломанными замками. Старик Афоня был в костюме поверх выцветшей рубашки, застегнутой до верхней пуговицы. Под стук вилок Вера Степановна с Тамарой уже обменивались планами огородных работ на завтра. Захмелевшая Зоя Ивановна, в подпитии зачастую не стесняясь в выражениях, судачила Любе: - Ну что за человек этот Антоныч! Ты видела, чтоб он дрова заготавливал? А дым-то из трубы идет! – до всех жителей деревни у Зои интерес найдется. Мы с Серегой травили неприличные анекдоты под заливистый смех Светланы. - Вот цветет калина-а в по-о-ле у ручья ... - Затянули песню Зоя с Любой. Тамара с Верой Степановной подхватили хор. По улице мимо лужайки прошли с дневной электрички жители соседней деревни Мутная. Они радостно всех поприветствовали и направились дальше, к мосту. Серега метнулся к машине и, через четверть часа она уже стояла поодаль с открытым багажником. Динамики надрывались танцевальной музыкой. Захмелевший народ под музыку уморительно утаптывал ботами лужайку. Дождавшись медляка, Афоня поправил пиджак и чинно подошел к моей Свете. Высокая и субтильная, она всегда стеснялась своего телосложения, но от предложения старика отказаться было нетактично. Невысокий Афоня тщетно пытался прижаться в танце к Светлане, она же молча, смущенно краснея, отстранялась. Рядом вращался Игорь со своей супругой. - Ты почто старика забижаешь? Нехорошо. – Слегка возмущенно вымолвил Афоня, завершая круг. Танцоры вернулись к столу и веселье продолжилось. Тамара заварила чай с травками. Света принесла прошлогоднее варенье. Застолье ненадолго поредело – народ отвлекся затопить свои баньки. Из труб к небу взметнулись столбики дыма. Скоро Афоня с Зоей ушли спать. Вслед за ними скромно удалились Игорь с Верой Степановной. Серега, размашисто жестикулируя рассказывал мне про рыбалку на Нижнем Луху; наши барышни, понизив голос перешли на темы человеческие. Наконец, наговорившись вдоволь, и барышни стали разбредаться. - Ну, за удачу! – Мы с Серегой чокнулись. На сегодня застолье завершено. Солнце близится к закату. Над ним зависло золотистое облачко, будто шляпа на колобке. Скоро в баньку. Столы разобраны и над лужайкой на их месте столбиком вьются мошки, предвещая назавтра ясный день. Утром без лишнего шума все вывалились на грядки. Я не спеша подготовил гряду и передал земляные полномочия жене. Время в работе пролетело незаметно. Начав собираться на обратную электричку, я подошел к Свете со спины. Разбивая бороздки и закладывая в них семена, она что-то мурлыкала себе под нос. - Весело тут у вас. - Да, я с морковкой разговариваю и пою, - пояснила жена, - любят семена такое обращение. С лаской посадишь – хороший урожай соберешь. – Она закончила первый рядок. - Полчаса до выхода осталось; ты уж успевай, пожалуйста. Второй рядок морковки был посажен ею быстрее и без уже песен. Не берусь судить о влиянии песен на посадки; но, сильно забегая вперед, могу ответственно засвидетельствовать, что морковь в ряду, посаженном с лаской, родилась ровная и упитанная – как на подбор. Большинство корнеплодов из соседнего ряда, обиженных вниманием, были в основном неправильной формы, кривые и мелкие. Может быть, вовсе не посадки, а земля приняла ласку огородника? Как мы земле, так и земля – нам!
Н.Б.: Илья Д Ну молодец! И как кстати. Сумрак, грязь и долгая зима впереди - а у тебя уже май! Спасибо!
Илья Д: ЩЕДРЫЙ ПАР ПО-ЧЕРНОМУ - Ну, кто-ж тебя заставляет по стенам в бане шарахаться? Сел на полок – и сиди. - Все равно, старик, черная баня – грязная! Все стены в саже. - Мы с моим бывшим одноклассником Мишкой эмоционально спорили о плюсах и минусах бани по-черному. Когда я решил на даче в деревне построить баню, я прежде спросил у матушки: - Мам, какую баню лучше строить, по-белому или по-черному? - Только по-черному, сынок! Когда Лена еще маленькая была, да вы с Наташкой родились, была у нас с отцом при доме на Висиме банька по-черному. Все простуды – болезни я вам в бане выпаривала. Дух в ней особый. Баня прогревается равномерно, сухая, стерильная от высокой температуры и долговечная. Сажа поглощает дурные запахи и от стен воду отталкивает. Белая баня стоит лет 8 – 10 до ремонта, а черная лет 15 – 20. Через полгода я водрузил на фундамент из старых шпал сруб будущей бани. Переложил мхом; кирпичом вывел П–образную топку внутри. Не нее - обрезки рельс от узкоколейки и камни, железки. Половицы положил на лаги немного выше уровня зольника, чтобы пол был теплым. Позже я привез бак для горячей воды, сваренный из черного железа, и «заворонил» его изнутри – обмазал растительным маслом и нагрел на топке. Масло почернело и образовало устойчивую к воде пленку. Теперь ржавчины в баке не будет. Патрон от электрической лампочки через жестяную завинчивающуюся крышку от литровой банки я прикрепил к стене. Банка – колпак легко снимается с лампочки для чистки от непременного покрытия при топке - сажи. Первая топка состоялась еще без готового предбанка; вместо него были развешаны пологи из покрывал. Впрочем, это не никак не сказалось на восхитительном результате, – несмотря на простоту постройки, банная процедура со свежими березовыми вениками полностью покорила первых пользователей. До снега строительные работы были завершены. В дальнейшем, каждую зиму я взял за правило через две недели приезжать в дачный дом и топить баньку с купанием в снегу. И никакие простудные недомогания были мне нипочем! Да и не люблю я проводить выходные в суетливом и душном городе. - Мишка! Поехали в баньке попаримся, на звезды посмотрим. - Я зазвал своего одноклассника отдохнуть на природе в новогодние каникулы. - Ну уболтал, чертяка! Поехали! Два с половиной часа в электричке помелькнули незаметно за разговорами и бутербродами под чарочку. Раскрасневшиеся после встречи нового года в гостях, пассажиры поезда забавлялись тем же. Полчаса пути по утоптанной снегоходами тропинке – и мы входим в холодную избу. Заняв моего друга топкой печи, я отправился на ручей за водой. Где-то под снегом, под ледяным куполом булькал и бурлил живой источник ломящей зубы влаги. Недолгие раскопки, несколько ударов топором – и майна воды открылась для наполнения ведер. Я наполнил ледяной водой бак в бане, открыл отдушину. Лишнюю золу из топки я собрал в совок и подумал: куда - же ее бросить? Ветер южный; значит, если бросить золу на северную сторону – она равномерно ляжет и укроет грядки. Сказано – сделано! Зола равномерно закрыла белое поле справа от входа. Язычок огня от бересты лизнул осиновые дрова, и весь объем баньки с заиндевелыми стенами наполнился едким белым дымом. Он валил из отдушины и приоткрытой двери причудливыми клубами. Мишка уже вскипятил воду, заложил в кастрюльку рис для похлебки и подогрел глинтвейн - красное вино с гвоздичкой, корицей и прочими пряностями. Сладкая нега разлилась по телу после принятия горячего напитка. Под мурлыканье радиоприемника зимняя сказка заполнила горницу с бревенчатыми стенами и заиндевелыми стеклами окон. После двух подтопок банька была готова; легкое покраснение камней в чреве каменки свидетельствовало о том, что баня истоплена. Вода в баке слегка парит. Я загреб угли, закрыл отдушину и топку, закрыл дверь бани. Закрытая наглухо, она будет выстаиваться часа полтора. Ночной сумрак опустился на белоснежные крыши домов. Млечный путь растянулся улыбкой поперек купола небосклона. Месяц робко несет свои рожки над стеной темного леса за холмом. Мириады звезд подмигивают друг другу. Изредка падающие звезды чиркают по причудливым обоям небосвода. - В городе такого не увидишь, наверное, старик. – Мишка мечтательно пыхнул сигареткой, стоя на веранде. - Конечно, нет! Для того и выбираюсь я сюда чтоб отдохнуть от суеты. Здесь память о городских заботах как-то архивируется. Приеду в город и долго вспоминаю о том, что было в пятницу, от чего уехал. Я слазил на чердак и достал пару пушистых веничков. В них, между березовых веток заботливо вплетены стебли цветущей душицы. - Ну, пора, наверное. – Я достал полотенца. – В снег-то будешь сигать? - Обижаешь! Для того я и приехал сюда. Холодная вода, стоящая в ведре в предбанке покрылась легким ледком. Я открыл баньку, включил свет и бросил на каменку четверть ковшика кипятка. - Ты чего это баню выстужаешь? – Мишка оторопел. - Дурачок! Я из бани выгоняю угар. А тепла нам еще хватит с лихвой. – Клубы пара и пепла с камней взвились из двери под конек крыши. - В первый жар войти – как первача хлебнуть! – Хохотнул Мишка. Половицы в бане приятно обжигали ступни. Легкий аромат сажи ударил в нос. Я запарил венички в тазу. Окатив холодной водой лавки и полок, мы расселись. Тепло обволакивало нас отовсюду: стены и потолок отдавали тепло, полученное ими от каменки, пока баня выстаивалась. Через пару минут мы сидели, словно в скафандрах из горячего воздуха. Лавки уже обсохли. Кончики ушей начали гореть от жара, - как тут не вспомнить об уместности головных уборов, о которых мы не позаботились. Взмах руки тут же активировал новые слои сухого жара. Так мы сидели минут десять. Затем отряхнули над каменкой веники. - Ноги парь прежде, чтоб голове легче было. - Ош-ш-ш! - Мишка нагнулся, пропуская волну горячего пара над головой. - Ай я-а-ай! – Осторожными взмахами я распаривал горящее тело снизу вверх. Недавно еще влажная, листва веников сохла на лету. - Я пошел в снежок! – Мишка окунул свой веник в таз и сиганул за дверь. Я спрыгнул с полка и подался за ним. - Ну, что за дела, старик! – Мишка вылез из сугроба. По его телу текли черные струйки воды с ошметками горелого мусора из топки. Я задохнулся смехом. - Прости, дружище, я не сказал тебе, что справа грядка с золой а слева – чистая. Впрочем, золой наши предки мылись. Нет худа без добра! Пойдем, я тебя сам попарю. - Ну, вот. Крещение золой ты прошел. - Я растянул Мишку на полке, поддал парку и приступил к его обработке. От пяток к голове, вдоль и поперек, я просто гонял пар над спиной и хлестал наотмашь. Он кряхтел и охал. Раскрасневшиеся, мы окунулись в чистый снежок и присели в предбанке. Кожа горела от прикосновения множества мелких-мелких иголочек. - А вот случай был, Миш: сагитировал я нынче осенью в баню знакомого из нашей деревни, чисто городской закваски, ванно – душевого типа. Зашли мы с ним в первый пар, сели на полок. Он тут же сполз на пол: «Жарко, Илюшка!». Как только я поддал на каменку немного, он лбом дверь выбил и домой к себе сбежал; благо дверь наружу открывается. Еще пара заходов, непродолжительное мытье, мы, раскрасневшиеся, ввалились в избу, и в изнеможении плюхнулись на койки. - Ми-иш, у нас чай заварен? - Ага! Только сахара нет. - Ничего, с вареньем попьем. Невесть откуда взявшаяся бабочка вылетела из темного угла и села на матицу под потолок рядом с лампочкой. Я подкинул дров в печь и бросил на сковородку сосиски. - Не умею я баню топить наполовину. - Лепота! - Мишка, закрыв глаза, пребывал в сладкой истоме. Казалось, он не слышит меня. Сблизившись друг с другом еще в школе, мы, любители и собиратели современной музыки 80-х, не расставались и в студенчестве. Балагур и любитель потрепаться, Мишка отлично справлялся с ролью ди-джея на дискотеке. Я же управлялся с техникой. В юности 70-х мы незримо соревновались в изготовлении домашней акустики, выжимали из усилителей сотые доли процентов искажений. После долгих сидений с паяльником, в наших руках рождались цветомузыка, ревербератор, микшерские пульты. Домашние перезаписи и изготовленная аппаратура успешно эксплуатировались нами в дискотеках на сцене местного Дома культуры. Диск-группа «Апельсин», костяк которой составили я, Михаил и наш однокашник Славка, имела успех в городе. Единожды разведенцы, мы с Мишкой организованно удрали из города от близких, чтоб услышать безмолвие окружающего деревушку леса, под музыку потрескивания дров в топке закусить привезенным из дома «оливье», поделиться чем-то очень личным и вспомнить нашу славную молодость. - Лысый, вставай. Стол ломится яствами. - Сам ты плешивый. – Беззлобно огрызнулся мой друг и, крякнув, поднялся с кровати. – Бесспорно, это лучший день в новом году. Я не жалею, что согласился на твое предложение. Спасибо, старичок! - За баню спасибо не говорят, а здоровья желают. - Ну, будь здоров! - С легким паром! – Мы чокнулись и смачно укусили по соленому огурчику. Идиллия вечерних посиделок у теплой печки затянулась до полуночи. Нам было о чем вспомнить. Залезая спать под ватное одеяло, я мысленно представлял себе нашу одинокую избушку с сияющими оконцами среди бескрайних снежных просторов как песчинку, плывущую по бесконечности мироздания.
Илья Д: ЩЕДРЫЙ ПАР ПО-ЧЕРНОМУ - Ну, кто-ж тебя заставляет по стенам в бане шарахаться? Сел на полок – и сиди. - Все равно, старик, черная баня – грязная! Все стены в саже. - Мы с моим бывшим одноклассником Мишкой эмоционально спорили о плюсах и минусах бани по-черному. Когда я решил на даче в деревне построить баню, я прежде спросил у матушки: - Мам, какую баню лучше строить, по-белому или по-черному? - Только по-черному, сынок! Когда Лена еще маленькая была, да вы с Наташкой родились, была у нас с отцом при доме на Висиме банька по-черному. Все простуды – болезни я вам в бане выпаривала. Дух в ней особый. Баня прогревается равномерно, сухая, стерильная от высокой температуры и долговечная. Сажа поглощает дурные запахи и от стен воду отталкивает. Белая баня стоит лет 8 – 10 до ремонта, а черная лет 15 – 20. Через полгода я водрузил на фундамент из старых шпал сруб будущей бани. Переложил мхом; кирпичом вывел П–образную топку внутри. Не нее - обрезки рельс от узкоколейки и камни, железки. Половицы положил на лаги немного выше уровня зольника, чтобы пол был теплым. Позже я привез бак для горячей воды, сваренный из черного железа, и «заворонил» его изнутри – обмазал растительным маслом и нагрел на топке. Масло почернело и образовало устойчивую к воде пленку. Теперь ржавчины в баке не будет. Патрон от электрической лампочки через жестяную завинчивающуюся крышку от литровой банки я прикрепил к стене. Банка – колпак легко снимается с лампочки для чистки от непременного покрытия при топке - сажи. Первая топка состоялась еще без готового предбанка; вместо него были развешаны пологи из покрывал. Впрочем, это не никак не сказалось на восхитительном результате, – несмотря на простоту постройки, банная процедура со свежими березовыми вениками полностью покорила первых пользователей. До снега строительные работы были завершены. В дальнейшем, каждую зиму я взял за правило через две недели приезжать в дачный дом и топить баньку с купанием в снегу. И никакие простудные недомогания были мне нипочем! Да и не люблю я проводить выходные в суетливом и душном городе. - Мишка! Поехали в баньке попаримся, на звезды посмотрим. - Я зазвал своего одноклассника отдохнуть на природе в новогодние каникулы. - Ну уболтал, чертяка! Поехали! Два с половиной часа в электричке помелькнули незаметно за разговорами и бутербродами под чарочку. Раскрасневшиеся после встречи нового года в гостях, пассажиры поезда забавлялись тем же. Полчаса пути по утоптанной снегоходами тропинке – и мы входим в холодную избу. Заняв моего друга топкой печи, я отправился на ручей за водой. Где-то под снегом, под ледяным куполом булькал и бурлил живой источник ломящей зубы влаги. Недолгие раскопки, несколько ударов топором – и майна воды открылась для наполнения ведер. Я наполнил ледяной водой бак в бане, открыл отдушину. Лишнюю золу из топки я собрал в совок и подумал: куда - же ее бросить? Ветер южный; значит, если бросить золу на северную сторону – она равномерно ляжет и укроет грядки. Сказано – сделано! Зола равномерно закрыла белое поле справа от входа. Язычок огня от бересты лизнул осиновые дрова, и весь объем баньки с заиндевелыми стенами наполнился едким белым дымом. Он валил из отдушины и приоткрытой двери причудливыми клубами. Мишка уже вскипятил воду, заложил в кастрюльку рис для похлебки и подогрел глинтвейн - красное вино с гвоздичкой, корицей и прочими пряностями. Сладкая нега разлилась по телу после принятия горячего напитка. Под мурлыканье радиоприемника зимняя сказка заполнила горницу с бревенчатыми стенами и заиндевелыми стеклами окон. После двух подтопок банька была готова; легкое покраснение камней в чреве каменки свидетельствовало о том, что баня истоплена. Вода в баке слегка парит. Я загреб угли, закрыл отдушину и топку, закрыл дверь бани. Закрытая наглухо, она будет выстаиваться часа полтора. Ночной сумрак опустился на белоснежные крыши домов. Млечный путь растянулся улыбкой поперек купола небосклона. Месяц робко несет свои рожки над стеной темного леса за холмом. Мириады звезд подмигивают друг другу. Изредка падающие звезды чиркают по причудливым обоям небосвода. - В городе такого не увидишь, наверное, старик. – Мишка мечтательно пыхнул сигареткой, стоя на веранде. - Конечно, нет! Для того и выбираюсь я сюда чтоб отдохнуть от суеты. Здесь память о городских заботах как-то архивируется. Приеду в город и долго вспоминаю о том, что было в пятницу, от чего уехал. Я слазил на чердак и достал пару пушистых веничков. В них, между березовых веток заботливо вплетены стебли цветущей душицы. - Ну, пора, наверное. – Я достал полотенца. – В снег-то будешь сигать? - Обижаешь! Для того я и приехал сюда. Холодная вода, стоящая в ведре в предбанке покрылась легким ледком. Я открыл баньку, включил свет и бросил на каменку четверть ковшика кипятка. - Ты чего это баню выстужаешь? – Мишка оторопел. - Дурачок! Я из бани выгоняю угар. А тепла нам еще хватит с лихвой. – Клубы пара и пепла с камней взвились из двери под конек крыши. - В первый жар войти – как первача хлебнуть! – Хохотнул Мишка. Половицы в бане приятно обжигали ступни. Легкий аромат сажи ударил в нос. Я запарил венички в тазу. Окатив холодной водой лавки и полок, мы расселись. Тепло обволакивало нас отовсюду: стены и потолок отдавали тепло, полученное ими от каменки, пока баня выстаивалась. Через пару минут мы сидели, словно в скафандрах из горячего воздуха. Лавки уже обсохли. Кончики ушей начали гореть от жара, - как тут не вспомнить об уместности головных уборов, о которых мы не позаботились. Взмах руки тут же активировал новые слои сухого жара. Так мы сидели минут десять. Затем отряхнули над каменкой веники. - Ноги парь прежде, чтоб голове легче было. - Ош-ш-ш! - Мишка нагнулся, пропуская волну горячего пара над головой. - Ай я-а-ай! – Осторожными взмахами я распаривал горящее тело снизу вверх. Недавно еще влажная, листва веников сохла на лету. - Я пошел в снежок! – Мишка окунул свой веник в таз и сиганул за дверь. Я спрыгнул с полка и подался за ним. - Ну, что за дела, старик! – Мишка вылез из сугроба. По его телу текли черные струйки воды с ошметками горелого мусора из топки. Я задохнулся смехом. - Прости, дружище, я не сказал тебе, что справа грядка с золой а слева – чистая. Впрочем, золой наши предки мылись. Нет худа без добра! Пойдем, я тебя сам попарю. - Ну, вот. Крещение золой ты прошел. - Я растянул Мишку на полке, поддал парку и приступил к его обработке. От пяток к голове, вдоль и поперек, я просто гонял пар над спиной и хлестал наотмашь. Он кряхтел и охал. Раскрасневшиеся, мы окунулись в чистый снежок и присели в предбанке. Кожа горела от прикосновения множества мелких-мелких иголочек. - А вот случай был, Миш: сагитировал я нынче осенью в баню знакомого из нашей деревни, чисто городской закваски, ванно – душевого типа. Зашли мы с ним в первый пар, сели на полок. Он тут же сполз на пол: «Жарко, Илюшка!». Как только я поддал на каменку немного, он лбом дверь выбил и домой к себе сбежал; благо дверь наружу открывается. Еще пара заходов, непродолжительное мытье, мы, раскрасневшиеся, ввалились в избу, и в изнеможении плюхнулись на койки. - Ми-иш, у нас чай заварен? - Ага! Только сахара нет. - Ничего, с вареньем попьем. Невесть откуда взявшаяся бабочка вылетела из темного угла и села на матицу под потолок рядом с лампочкой. Я подкинул дров в печь и бросил на сковородку сосиски. - Не умею я баню топить наполовину. - Лепота! - Мишка, закрыв глаза, пребывал в сладкой истоме. Казалось, он не слышит меня. Сблизившись друг с другом еще в школе, мы, любители и собиратели современной музыки 80-х, не расставались и в студенчестве. Балагур и любитель потрепаться, Мишка отлично справлялся с ролью ди-джея на дискотеке. Я же управлялся с техникой. В юности 70-х мы незримо соревновались в изготовлении домашней акустики, выжимали из усилителей сотые доли процентов искажений. После долгих сидений с паяльником, в наших руках рождались цветомузыка, ревербератор, микшерские пульты. Домашние перезаписи и изготовленная аппаратура успешно эксплуатировались нами в дискотеках на сцене местного Дома культуры. Диск-группа «Апельсин», костяк которой составили я, Михаил и наш однокашник Славка, имела успех в городе. Единожды разведенцы, мы с Мишкой организованно удрали из города от близких, чтоб услышать безмолвие окружающего деревушку леса, под музыку потрескивания дров в топке закусить привезенным из дома «оливье», поделиться чем-то очень личным и вспомнить нашу славную молодость. - Лысый, вставай. Стол ломится яствами. - Сам ты плешивый. – Беззлобно огрызнулся мой друг и, крякнув, поднялся с кровати. – Бесспорно, это лучший день в новом году. Я не жалею, что согласился на твое предложение. Спасибо, старичок! - За баню спасибо не говорят, а здоровья желают. - Ну, будь здоров! - С легким паром! – Мы чокнулись и смачно укусили по соленому огурчику. Идиллия вечерних посиделок у теплой печки затянулась до полуночи. Нам было о чем вспомнить. Залезая спать под ватное одеяло, я мысленно представлял себе нашу одинокую избушку с сияющими оконцами среди бескрайних снежных просторов как песчинку, плывущую по бесконечности мироздания.
Андрей: Так и хочется сказать"С легким паром!" Ах,как сам попарился!!!! Все сегодня в баню!!!!!Спасибо за рассказ!!!!
Н.Б.: Молодец Илья! Рассказ - хорош! Вспоминаю парную баню в Каданке, которой наши пермские гости тоже не брезговали... Да и Андрей тоже посещал..
Илья Д: МУЗЫКА ТОКА Узкий столбик печного дыма из трубы подпирает плоское облачко, ослепительно сияющее в рассветных лучах восходящего за горой солнца. Дятел выстреливает по сушине короткие очереди, эхо от которых далеко разносится морозным воздухом по долине. На опушке Евгений смахнул с усов иней и крякнул от удовольствия. Семь километров привычной лесной дороги, укатанной снегоходами, от железнодорожной станции остались за спиной. Наконец дома! Деревенька МутнАя расположилась на пологом склоне долины вдоль речушки с одноименным названием. Из восьми подворий деревни четыре заселены постоянно; остальные заселяются в летний период или на выходные. Мутная недоступна для почты и медицины так как не имеет приличных подъездных путей. Из благ цивилизации – только электричество. За огородами, ближе к вершине холма, на зарастающие березнячком брошенные поля созерцает пустыми глазницами ржавый комбайн. Местные старушки держатся за свои подворья до последнего. Здесь они родились и не желают быть вырваны с корнями к родне в город в состоянии крайней немощи, чтоб не угаснуть там вскоре. Речушка, воды которой мутнеют после каждого дождичка, вполне оправдывает свое название. Верховья Мутной спрятались в глухой медвежьей тайге. В подошве склона под деревней из земли бьют ключи, обрамленные кое-где срубами – источники чистой водицы. На вершине холма над деревней возвышается деревянная вышка с площадкой посередине. Это – переговорный пункт. Только на вершине, на высоте нескольких метров над землей сотовый телефон обеспечивает устойчивую связь. Женька – опытный лесовик. Он знает, что в изоляции деревни есть своеобразная прелесть: за плетнем на полях живет пара выводков косачей, которые иногда слетают с огородных грядок. Выше по течению Мутной в соседнем логу живет старый медведь - «сосед». Его следы Евгений часто пересекал, бродя по лесу с ружьем в поисках птицы. «Мы его не трогаем, и он нас» - говаривает Евгений. Поток света теплого апрельского солнца добрался до вершин елей в долине. На лазурно-серебряном небосклоне среди немногочисленных звезд уместились одновременно запоздалая луна и восходящее солнце. Подойдя к своей избушке, Евгений услышал со стороны полей далекое бормотанье и чуфышканье косачей. «Ужо, я Вас завтра потревожу», - улыбнулся он и отомкнул избу. Еще две недели назад Женя ранним утром, пока еще держит наст, вышел на поля и обследовал площадь поблизости переговорной вышки. Поодаль, метрах в сорока от вышки, на полянке с лысиной прошлогодней травы средь невысоких берез, он обнаружил следы пребывания косачей: помет, пух, перья и цепочки набродов птиц среди деревьев. По всем признакам здесь место тетеревиного тока. С нескрываемым удовольствием Женька обследовал полянку. Вершины окружающих деревьев едва достигают по высоте площадку переговорной вышки. Подошва площадки обнесена досками по колено высотой. «А ведь хорошее место для засидки», - подметил Евгений. Из дома он принес старый тулуп и пучок сена, предусмотрительно разместил их так, чтоб тетерева привыкли к присутствию фигуры, напоминающей лежащего на площадке человека. Пока Женя топил печь, погода за окном окончательно разгулялась. Закапала вода с крыш, снег на огороде до слез заискрился под весенним солнцем. День пролетел в повседневных заботах. Ближе у вечеру Женька подготовил патроны и улегся спать пораньше. Часа в три, еще до света, Женька поднялся, плотно позавтракал и собрал ружье. Чтоб не задубеть на вышке в ожидании, он намотал на ноги портянки, сунул в валенки-самокатки, надел ватник и меховую шапку. Легкий морозец куснул Женю за нос. Звезды перемигнулись с месяцем. При его свете Евгений добрался до вышки, забрался на площадку. Он улегся на сено, положил рядом ружье и накрылся тулупом. Тиха и полна очарования короткая весенняя ночь. Вся природа как бы замерла, затихла в ожидании чего-то нового, волнующего, трепетного. Зорька засветлела на горизонте; побледнела слегка луна. Из ближайшего леска послышалось урчащее бормотанье первого тетерева. Словно звонкий ручеек разлилась песня первого тетерева по округе. Почти сразу из другого места раздалась такая же песня. Еще и еще ... Женька прислушивался к окружающему его хору и сквозь щель в досках напряженно вглядывался в начинавшую рассеиваться темноту. Вот уже стволы деревьев стали угадываться на светлом фоне снега. Послышался легкий шелест крыльев, и на поляну опустилась птица. Судя по оперению и величине это тетерка. Сразу же рядом шумно схлопали крылья самца. Тетерев-косач забормотал и белое пятно подхвостья устремилось к объекту ухаживания. Тетерка, убегая, стала кружить меж стволов, как бы дразня и маня за собой самца, а косач, то останавливаясь, то возобновляя свой бег, продолжал непрерывно бормотать. Его песнь лилась неудержимо, голос дрожал и захлебывался от страстного напряжения. Тетерка взлетела на березку, а косач продолжал кружить, бормоча, меж деревьями. Через некоторое время невдалеке послышался шум крыльев и с разных сторон забормотали еще два самца. Женя не видел их, но по направлению песни можно было судить, что они приближаются к току. Дырка от сучка в доске обеспечили Евгению неплохой обзор. Вскоре стали различимы не только силуэты птиц, но и предметы местности. Невдалеке, звучно хоркая, протянул вальдшнеп. Вторая тетерка подлетела и села на вершину дерева в другой части поляны. А на поляне уже кружили с самозабвенным бормотаньем три самца, не решаясь приступить к боевым действиям. Снова с разных сторон послышался шум крыльев подлетающих птиц и, с чуфышканьем на поляну опустились еще несколько самцов. Громко токуя и высоко подскакивая, косачи перелетают с места на место. Ни на секунду не умолкает страстное бормотание птиц. Ток начался. Но вот тихо зашелестело под маленькой елочкой, и обрисовался темный силуэт птицы. Это старый косач, вытянув шею, внимательно прислушивается к звукам весеннего утра. Коротко и громко чуфыркая, он расправил крылья и не торопясь направился к молодым самцам. По его поведению заметно, что старик претендует на роль токовика – тамады тока. Уже достаточно светло, чтоб рассмотреть его гусарский мундир. Иссиня-черное оперение венчают шикарные лиры над белым подхвостьем. Головы самца почти не видать из-за огромных красных бровей. Женька не смел пошевелиться чтоб не спугнуть тетерева в чарующем великолепии брачного оперения. Краснобровый токовик-лирохвост начал свой танец посреди поляны. То опустив голову ниже косиц, то высоко подняв ее с рубиновыми бровями вверх и чертя расправленными крыльями по прошлогодней траве он самозабвенно кружился по поляне. То бурля, то громко и резко чуфышкая, как вспыльчивый гусар он вызывал на поединок. Молодежь расступилась к близлежащим кустам. Некоторые убежали бормотать на соседнюю проталину. Подлетела еще пара тетерок. Самочки расселись по окружающим ток березкам. Они – хранительницы тока; Женька знал это. Пестрые тетерки зорко охраняют ток от недоброжелателей. Если они заметят опасность, то под громкое квохтанье потревоженных тетерок ток немедленно прекращается. К середине тока, вальсируя, приблизился претендент; это молодой, но достаточно крупный самец. Токовик издал призывный клич «кэ-кэрр», подпрыгнул, и парочка закружилась по поляне. Шумная потасовка, сопровождаемая хлопаньем крыльев, шипением и цоканьем, изредка переходя в напряженный хоровод, закончилась побегом молодого самца. Второго претендента на продолжение рода ждала та же участь. Тетерка, сидящая на ближайшем дереве, сорвалась и полетела к лесу в краю поля. Токовик немедленно поднялся и устремился за ней на праздник любви. Завороженный увиденным Женька забыл про лежащее рядом ружье. Стайка уток просвистела крыльями над его головой. Руки и ноги устали от неподвижного лежания на сене. Край огромного красного диска восходящего солнца показался на горизонте. Однако свято место пусто не бывает и уже очередная пара разгоряченных самцов заняла центр тока в продолжение утреннего спектакля. Священнодейство брачных игр начинается вновь. Евгений неслышно потянулся, снял варежки и осторожно подготовил ружье. Когда один из разгоряченных чернышей подвальсировал поближе к вышке, Женя прицелился и нажал на курок. Гимн весне раздавался отовсюду. Звук выстрела потонул в нескончаемом гомоне тока. Токующий косач не понял, что его соперник уже не опасен и продолжал подпрыгивать, огорошивая лежащего петуха крыльями под громкое чуфырканье. Наконец и он поднялся на крыло за слетевшей в лес тетеркой. Женька перевернулся на спину, подставив лицо теплым лучам восходящего солнца. Стрелять больше не хотелось. Достаточного одного добытого петуха. Он закрыл глаза и стал прислушиваться к окружающим звукам. Пара ворон в брачном веселье очертили свои спирали в небе. Пичужки облепили крону ветлы и с веселым чириканьем скачут между прошлогодними сухими соцветиями. Скоро ток разлетелся. Еще пара самцов где-то ближе к лесу осталась бормотать. Евгений слез с вышки, одел на валенки кульки-маечки чтоб добраться до дому с сухими ногами и пошел подбирать добычу. Средних размеров антрацитовый краснобровый самец приятно оттягивал руку. Весеннее утро уже разыгралось. Высоко в небе щебечут жаворонки. Осевшие под солнцем почерневшие сугробы мочатся на травку журчащими ручейками. Довольный, Женька направился к своей избушке. Раздевшись, Евгений улегся досыпать. Едва он закрыл глаза, в его памяти зрительно всплыло зрелище гладиаторских боев красавцев гусар-чернышей под вдохновенное бормотанье как гимн весне.
Джесси:
Илья Д: Май. Охота. Отпуск. Сидим мы с соседом на крыльце и квас квасим (до 12 часов ни-ни!). Солнце светит. Птички чирикают. Лепота! Перед нами под горкой заливной луг и речка МутнАя. Речка шириной метра три-четыре; кое где глубокая. Вдруг видим - вдоль русла летит селезень и возмутительно крякает. Падает в русло речки в 200 метрах от нас. Мы с соедом переглянулись: "Наш селезень?" "Наш!" Я метнулся в избу за ружьем и с Дунькой подкрадываюсь к реке. Взлетает крякаш и после выстрела падает на берег. Дунька за ним, а он бежать к воде. Плюх! Бабах! Я его достал вторым выстрелом уже на воде. Подхожу: селезня нет! Ниже по течению метров тридцать: нет. Я уж подумал что он, раненый на дне зацепился навечно. Выше места стрельбы прошел. Ха! Вон он, красачик под берегом на той стороне лежит. - Дуня, подай! Она в воду плюхнулась и вынесла селезня НА ПРОТИВОПОЛОЖНЫЙ берег. Задача собаки апортирвать птицу на сушу выполнена!!! А на каком берегу - индиффирентно! Вижу - не понимает собака возражений. Чтоб не отбить руганью у собаки желание апортировать, пришлось мне до моста пёхать метров двести. P.S. Резотто из утки сосед приготовил отменное, он ведь кулинар.
Илья Д: ПОСЛЕДНИЙ ДУПЛЕТ На шум замка входной двери собака подняла голову и слабо вильнула хвостом. В свои пятнадцать лет Сара уже ничего не видела и слабо слышала. Лишь чутье еще не подводило ее. Вот и сейчас, почуяв запах хозяина, она попыталась встать на лапы. Он задумал сделать это еще полгода назад, чтоб не мучить уже собаку и себя. После операции к собаке невесть откуда привязался букет болезней. Куча лекарств в обед и ужин, ненавистные уколы с трудом поддерживали Сару чтоб самостоятельно подойти к кормушке или выйти погулять. Хозяин помог собаке подняться; сыпнул корма в плошку. По пути на кухню Сара ткнулась и обошла косяк двери; есть не стала, лишь немного полакала воды и повернулась к двери на звон карабина поводка. Сара - ирландский сеттер. Ее хозяин еще в юности заболел этой породой. Природная красота, экспрессия и изящество охоты с легавой определили его выбор навсегда. Вердикт Главного эксперта был неутешителен. - Твоя собака – говно! Морда «сухая», хвост не оперен, характер скверный, впрочем, как и у хозяина. Приговор эксперта расстроил хозяина но, стиснув зубы, он настойчиво продолжал уроки с молодой собакой. Все свободное время он отдавал ее воспитанию и натаске в полях за городом. В результате к трем годам у Сары в паспорте красовались расценки нескольких полевых дипломов III степени. Наличие рабочих дипломов позволяет хозяину повязать собаку, и он увез ее в Москву, в питомник на вязку с потомком ирландских основателей породы. Фаворита среди щенков ветеринар определил на третий день. Знающие люди рекомендовали хозяину оставить его в родном городе чтоб следить за его развитием, при необходимости помочь в воспитании. Так Ричард попал в руки хорошей знакомой хозяина. Вторая жена сбежала от хозяина к матери не в силах более терпеть суетливое и шумное соседство, когда щенкам было всего две недели. Хозяин же (теперь – заводчик), опуская утром ноги с дивана, непременно оказывался ими в луже щенячьих экскрементов и в пальцы ног впивался десяток острых как иголки молочных зубов. Впрочем, в этом и есть счастье заводчика: наблюдать как мутузят друг друга здоровенькие, рыжие плюшевые щенки. Ричард рос послушным и статным. Годовалого кобеля хозяин часто брал с бой в поле; занимался его натаской. Стремительный и чутьистый кобель к трем годам имел дипломы I и II степени на испытаниях, звание Полевого чемпиона и прочие регалии. Теперь Главный эксперт не мог сказать бранного слова в адрес матери, а тем более и самого Ричарда. Сегодня он сделает это. С каменным сердцем хозяин вез собаку на Ферму, за город в места, где они неоднократно утюжили луга в поисках дупеля под звонкую песнь жаворонка в лазурной глубине неба. Хозяин вынес Сару из джипа, поставил ее на траву и отвязал ошейник, предоставив собаке возможность поохотиться в последний раз. Аромат кипрея смешался запахом отцветающего травостоя. Собака подняла морду, шумно вдохнула влажный вечерний воздух и потянулась к зарослям крапивы вдоль ивняка. Хозяин сложил «Зимсон»; зарядил ружье. Чутье не подвело ее. Сара напряглась и потянула вдоль зарослей; она ничего не видела и не слышала; лишь ведомая только ей ниточка запаха птицы манила ее вперед. Сара встала. Самый дорогой момент для легашатника – стойка собаки перед птицей. Этот миг дорогого стоит; он венчает все потраченные усилия по натаске легавой собаки. Хозяин поднял стволы, затем отвел их от собаки, скинул куртку в траву и сел на нее. Пожалуй, впервые в жизни он не знал, как ему поступить. Рука не поднималась оборвать час собаки, которую он вскормил и воспитал. Это его ребенок; это он ее вылепил из пластилина такой как есть. С ней он делил матрасик в палатке, бегал по лечебницам и не спал ночами когда она болела, принимал у нее роды ... Сара неслышно подошла сзади, легла и положила голову на его колени. Вечернее солнце склонилось к закату. Закатное марево неба с гулом разрезал самолет. Нескончаемый шлейф воспоминаний лентой Мёбиуса крутился в памяти хозяина ... Внезапно хозяин остро ощутил, что рядом чего-то не хватает. Он опустил руку на шею собаки. Пульса не было. Сара ушла. Ушла навсегда, не оставив хозяину выбора между жалостью и грехом. Хозяин поднял глаза к небу. Вздох горя и облегчения вырвался из его груди; он осторожно опустил голову Сары на траву; достал из джипа лопату, прокрывало и бутылку водки. Полбутылки он выпил одним махом; укутал теплое еще тело в кокон покрывала и отправился искать место для могилы. Негнущимися пальцами он достал телефон и набрал номер беглой жены. - Бери такси и гони на Ферму. Увези меня домой. Я пьян. Сара умерла. Глотая слезы, хозяин оформил невысокую могилку на пригорке, обдуваемом вечерним ветерком; затем принес ружье и допил остатки водки. Закатную тишину разорвал дуплет. Последний дуплет – салют чести и памяти верного друга. Хозяин растянулся на влажной траве и дал волю чувствам ... Черный джип шуршал колесами по влажному асфальту ночного города, неся хозяина в состоянии полузабытья домой. Завтра он проснется, и совершенно точно будет знать, что очень скоро в его жизни появится новый друг, в которого по закону реинкарнации вселится душа ушедшей собаки. И это будет обязательно ирландский сеттер, дочь Ричарда и внучка Сары. И кличка ей будет бабкина: Сара.
Н.Б.: Спасибо, Илья! И привет и Диме, и внучке Сары! Мы вас помним и любим. Вот смотрит на меня сейчас внук Сары - Гавр, и тоже передаёт привет!
Илья Д: Давно хотел написать про воспитание моей собаки. Может название нескромное выбрал ... не судите строго. ВОСПИТАТЬ ЧЕМПИОНА Пуще неволи Моя женушка, имеющая второе образование психолога, в одной умной книжке вычитала: «Любой мужчина после сорока лет переживает возрастной кризис; при этом глупые начинают бегать за юбками, а умные заводят себе собаку». Решение взять собаку пришло ко мне внезапно в мае, после окончания весенних охот. Не просто собаку, а обязательно легавую; и обязательно ирландского сеттера. Еще в пору моей юности отец обзавелся ирландцем – лучшим щенком из помета известной собаки именитого пермского заводчика Леонида Борисовича Мальцева. Дрессировкой собаки мы занимались сообща с сестрами, а вот ее натаска была возложена на мои плечи. Мальцев подробно объяснил и показал мне тонкости процесса. С Ромом я на автобусе часто ездил на противоположный берег Камы на кочкарники в дупелиных болотах и рано утром стрельбой из самодельного пугача будил цыган, расположивших свои палатки вдоль берега. Тогда уже уроки Мальцева мне «въелись в печенки». Ром был послушен, азартен и безумно красив. Позже, погрузившись с головой в университетскую учебу, затем работу и далее женившись, я постепенно отошел от охоты с собакой. Отец был уже нездоров и Ром, не напрягаемый походами в поля, спокойно жил под присмотром домашних. Кинолог Пермского общества охотников расстроил меня: в настоящее время щенков ирландского сеттера в Перми нет. Однако в газетных объявлениях я нашел продажу двухмесячных щенков в Новочебоксарске. Тотчас же я позвонил заводчику и заочно занял под себя молодую суку; затем озадачился доставкой щенка. На счастье мой друг, директор компании по междугородным перевозкам, вызвался мне помочь. Уже через час после обнаружения объявления в газете у меня были на руках телефоны заводчика и водителя фуры, который доставит щенка в Пермь. Через три дня друг вручил мне прелестный рыжий комочек с ушками, документы на щенка и папку с подробным отчетом заводчика по кормлению и содержанию собаки на полгода вперед, за что ему отдельное спасибо. Как Вы судно назовете ... До приобретения собаки я озадачился ее кличкой. Еще Л.П. Сабанеев в своих трудах замечал, что кличка собаки должна быть звонкой (доносчивой) то есть, по моему разумению, не содержать глухих и шипящих согласных. Попробуйте громко крикнуть, например, «поташ». На расстоянии Вы услышите только отголоски гласных. Изучив различные источники, я отсортировал наиболее весомые рекомендации: 1. Не следует называть собаку именами людей, например, дабы не оконфузиться на выгуле Вашего любимца. 2. Американский астролог и ветеринар Дональд Вульф уверен, что характер животного зависит еще и от знака Зодиака, под которым оно родилось, и поэтому при выборе клички советует учитывать и этот аспект. 3. В собаководческих кругах издавна сложились определенные традиции. Лайкам, например, дают клички, связанные с явлениями зимней погоды: Буран, Пурга, или названия пушных зверей: Соболь, Норка и т.д. Гончим собакам очень часто дают клички, связанные с названием музыкальных инструментов или с различными моментами при добыче зверя на охоте: Фагот, Трубач, Гобой, Скрипка. Клички легавых должны быть по возможности краткими (два слога), звучными, например, напоминающими мифологических героев: Гермес, Борей, Гектор, Икар, Персей, Веста и др. 4. Желательно, чтоб кличка отражала характер породы или темперамент собаки; например к самому скандальному (громкому) щенку моей Дуняши «приклеилась» кличка Набат. Кличка Ричард подчеркивает величественность собаки. 5. Местные наречия также весьма уместны в кличке. Однако собаку я взял уже зарегистрированной, и в ее паспорте была прописана кличка «Джесси». Не могу утверждать чтоб кличка мне понравилась, тем более что по соседству жили еще две собаки с такими же кличками. Итак, я решил собаку переименовать. После долгих раздумий меня внезапно осенило: «Сильва» - вот самая подходящая кличка. Во-первых: Сильва – цыганка; моя собака также темноглазая, родом с Татарии. Во-вторых: Сильва - певичка; моя собака также громко лает на дверной звонок. В-третьих: «ва» по коми-пермяцки (привязка к местности) - вода (реки у нас именуются: Колва, Вильва, Яйва …); собака родилась в конце февраля – Рыба по гороскопу (знак воды); опять – попадание. Однако радость моя была недолгой; домашние встретили мою инициативу скептически. Так Джесси стала просто Дуней, Дуняшей. Хитрости роста Скоро у Дуни стали меняться зубки: берегись, домашняя мебель и обувь! Выход из этой неприятности весьма прост. Вечерком на прогулку я брал с собой пилку и приходил домой с небольшой палкой свежего клена, акации или ивы. Десны щенка отлично чешутся о свежую кору. Да, несколько мусорно в жилище, но с этим можно мириться, так как мебель и обувь в доме цела! Нам крупно повезло, что в соседнем доме завели щенка овчарки – ровесницы Дуняши, кстати, тоже по кличке Джесси. Каждый вечер мы выходили на лужайку под окнами и умилялись, как славно щенки играют, мутузят и гоняются друг за другом. Если бы ровесника по соседству не оказалось, его следовало бы найти так как наличие сверстника – отличное подспорье для здорового роста молодой собаки. Крепкие дружеские отношения мохнатых соседей сохранились и по сей день. Базовая дрессировка Я намеренно опущу общепринятые и известные методы дрессировки. Отмечу лишь весомые, на мой взгляд, нюансы, с которыми я столкнулся. Приступая к дрессировке молодой собаки следует знать, что психология собаки волчья: в стае есть вожак – Акела, которым должен стать хозяин. Я встречал собак, которые не были должным образом воспитаны с детства. Их оправдания, что они настолько любят свою собачку, что даже наказать ее не в силах звучат, мягко выражаясь, несерьезно. Хорошо если Ваш повзрослевший питомец просто не знает послушания, а если огрызается у миски с кормом или, того хуже, пускает в ход зубы – не завидую я этому владельцу; хозяином его назвать язык не поворачивается. Наказывать за дело собаку нужно и должно. Это вовсе не значит, что ее нужно колошматить по каждой мелочи; делать это надо как можно реже и возможно больнее (чтоб накрепко запомнилось), и обязательно за дело - так, чтоб Ваша собака поняла, за что ее наказывают; не до и не после провинности. Шлепков рукой лучше избежать; для этого сгодится хлыстик или ремень; руки хозяина собака не должна бояться. А лучше избежать наказания вообще; ласка и настойчивость дают превосходный результат. Итак, в полгода мы с Дуняшей занялись дрессировкой. Обучение проходило достаточно легко; веселая и отзывчивая собака с удовольствием воспринимает учебу. Лишь один раз мне пришлось наказать ее; не могу сказать, кому после этого было хуже – мне или ей. Исполнение команд, без которых тренировка легавой в поле решительно противопоказана – «рядом», «ко мне» и «даун» (лежать). Сложнее оказалось отработать послушание на расстоянии; здесь помог свисток. Свисток, на мой взгляд – лишь средство привлечения внимания собаки, а не команда! А команда голосом должна обязательно сопровождаться физическим жестом так как голос не всегда различим на расстоянии. Тот же свисток помог мне накрепко закрепить в собаке навык к возврату, чтоб она не уходила от меня на расстояние более 30 – 50 м (прямая видимость). Это позволило мне в дальнейшем не надевать поводок при выходе и на прогулке. Я был совершенно уверен в том, что моя собака не выскочит на проезжую часть. Вскоре я стал участником секции владельцев легавых собак Пермской федерации охотников. Увлеченные красивой охотой с подружейной собакой люди ежемесячно собираются вместе, чтоб пообщаться, чтоб поделиться опытом или набраться оного. Добрые советы опытных держателей собак на любые темы содержания, кормления, лечения и т.д. пришлись как нельзя кстати. Совершенным открытием для меня было, что родная сестричка Джесси живет в соседнем районе города. Впрочем, наверное, этот факт помог мне как-бы закусить удила и убедить самого себя, что моя собака будет лучшей! Эксперты настоятельно не рекомендовали мне знакомить молодую собаку с птицей до натаски. Походы по грибы и ягоды, на рыбалку совмещенные с закреплением дрессуры – вот чем мы занимались в выходные деньки на даче. Этот сезон охоты я пропустил. Первая встреча с открытой водой состоялась на летних купаниях. Собака приняла воду за твердь и, не снижая темпа, сбежала с пологого берега в омут. Плавательный инстинкт включился незамедлительно и она успешно добралась до берега. Позже, играючи, удалось заинтересовать собаку доставкой поноски с воды. На суше Душяша решительно отказалась апортировать. Навыки к натаске Зимой, когда собаке не было еще года, во время прогулок она стала обращать внимание и подкрадываться к голубям. На этом рефлексе у меня появилась возможность отработать у собаки стойку, подводку после команды «пиль» и остановку после подъема птицы на крыло. Так, играючи на прогулках, мы с Дуняшей освоили основы действий при встрече с птицей. К достоинствам проведенных тренировок отнесу высокую скорость подводки по видимой птице. Однако, я заметил, что собака приняла поиск птицы глазами, а не чутьем, что несколько задержало ее развитие в поле; но, об этом ниже. Развитие манеры поиска Как только снег сошел с полей – мы с Дуняшей, еще до прилета птицы, вышли в поле осваивать работу челноком. Перед поиском я обязательно укладывал собаку чтоб отработать послушание. Влево – вправо; казалось бы просто: куда бежит хозяин, туда и собака; опередила собака тебя – дай ей уйти метров на пятьдесят; свисток и обратно с выкинутой рукой в направлении движения. Полевая физкультура – отличная возможность подправить свое физическое состояние и владельцу. Регулярность тренировок, настойчивость и скоро Ваш питомец привыкнет двигаться челноком даже на банальной прогулке. Встреча с птицей. Прекрасная пора – весна. Высоко в небе журчит песня жаворонка. Ласточки пикируют над огородами, унося в клювиках кусочки строительного материала для своих гнезд. Невидимой трелью падает с высоты блеянье бекаса; самцы токуют над кочкарниками. Пора приступать к знакомству с птицей. По классическим законам натаска легавой включает в себя и развитие поиска, и знакомство с птицей в один сезон. Профессиональные натасчики способны поставить собаку за 2-3 недели в весенний период. Обладая уже некоторой подготовкой, мы с Дуней вышли в поле. Собака быстро смекнула, что бекасы встречаются на мочажинах и каждый раз замедляла свой ход вблизи воды. Часто Дуня просто сталкивала невесть откуда взявшуюся птицу. Сначала я не понимал причину пустых стоек перед пустой лужей или «спарывания» птицы. Объяснение пришло позже: зимой собака приучилась искать птицу взглядом, а не чутьем! Исправить этот промах возможно только кропотливой работой. Однажды, в очередной выход в поле собака накрепко встала перед здоровенной ветлой. После посыла из-за дерева вылетел … косач. Наверное, густой запах пера позволил Дуняше понять и включить чутье. Уже через пару минут собака накрепко встала в кромку старицы по вальдшнепу, затем по перемещенному еще, и далее проблемы со стойкой у собаки ушли сами собой. Нет птицы – нет проблемы Майским утром ко мне в окно постучал сосед и предложил прогуляться по реке чтоб подобрать битую утку. Река петляет и неизвестно где ее прибьет к берегу. В компании молодой собаки мы шли вдоль реки, наблюдая за движением битой утки, плывущей по течению бурной весенней реки. У противоположного берега под кустом образовалась воронка воды и утка пристала аккурат к кучке плавучего мусора рядом. Мы с соседом стали забрасывать палки рядом с уткой чтоб сколыхнуть ее со стоянки. Вдруг, Дуняша, увидев дичь, беспокойно заскулила и забегала по берегу. Отлично! «Подай». Собака бросилась в ледяную воду, еще по-щенячьи, работая в основном передними лапами, подплыла к утке. Она ударила ее лапой так, что дичь затянуло в воронку. Дуня огляделась: нет утки – нет проблемы. Собака вернулась на берег. Утка так и не всплыла. Но поведением собаки я остался весьма доволен. Обретение опыта К началу осеннего сезона охоты собака была уже основательно подготовлена. Я приобрел, действительно азартного, послушного и надежного помощника в поле. Философия дальнейших действий состоит в том, чтоб выработать в мозгу собаки логическую цепь: за поиском следует запах птицы, подъем, выстрел, запах битой дичи. Последнее недостижимо без предыдущего. Со временем Дуняша усвоила, что без участия хозяина птицы не добыть. Порой и мне приходилось не стрелять птицу, которая вспорхнула не ис-под собаки, чтоб она не задалась вопросом «а здесь для чего?». С обретением опыта оформилась и манера поиска. Сузился до разумных пределов челнок; ширина поиска собаки оформилась на расстояние выстрела. Теперь Дуня всецело оправдывает звание подружейной. Знатоки утверждают, что собака подлежит воспитанию до года – полутора. После этого от воспитанной собаки остается только получать удовольствие. Однако охотиться можно с любой собакой; но не факт, что она может заработать полевой диплом. Если же собака имеет полевой диплом, охотиться с ней можно при любых условиях. Каданок В тот год мы с Дуняшей проводили майский отпуск в деревне далекой от автомобильных дорог и зоны покрытия сотовой связи. Собаке уже исполнилось 2 года. Ни свет - ни заря мы уходили в поле, отрабатывая навыки поиска птицы на прибрежных лугах меж излучинами мутных пока еще рукавов реки. На обед - жареха со сморчками, ужин – уха из налима, завтра – щи с молодыми побегами крапивы. Чугунок помнит еще наваристую похлебку с добытыми накануне на тяге вальдшнепами. Я обожаю месяц май за его сезонные подарки! На горушке, по дороге в поселковый магазин, мой сотовый телефон вдруг пискнул принятой SMS. «Срочно приезжай послезавтра уезжаем в Москву на состязяния. Дима». Недолгие раздумья, сборы … и вот уже машина собачников, единомышленников - ирландистов несет нас в Подмосковье, на кубок Каданка. Позади в машине – кандидаты в участники именитых состязаний: Ричард и Дуняша едут защищать честь Урала. Долгие петли подмосковных дорог привели нас, наконец, к искомой базе. Весеннее солнце распихивает стрелы-лучи сквозь кроны сосен, окружающие уютный уголок с чудным названием Каданок. Здесь находится загородная база москвичей – держателей ирландских сеттеров. Около деревянных строений находится песчаный пятачок – лобное место. Дощатая кухонька с печуркой и общим столом под навесом средь высоченных дубов, дровяник да банька поодаль соседствуют на территории базы. Приветливая суетливость хозяина базы Геннадия Ивановича Ильина и немножко угрюмая неторопливость Евгения Евгеньевича Грунина быстро убедили нас в том, что здесь не развлекуха какая-нибудь, а все достаточно серьезно. Просьба истопить баньку с дороги была встречена предложением ее (баньку) подлатать и – пожалуйста! Восстановление баньки после очередных переделок стало, впоследствии, традицией к каждому нашему приезду в Каданок. Огромным плюсом явилось то, что мы прибыли на базу за два дня до начала состязаний. Уставшие от долгого путешествия собаки получили возможность восстановиться в поле. Настал день состязаний. Двадцать шесть ирландцев из Москвы и Подмосковья, Смоленска и близлежащих областей прошли жеребьевку. К немалому удивлению москвичей мы с Дуняшей отработали полновесные 76 баллов и вышли на почетное третье место. Первый полевой диплом! Главный судья тут же затребовал у меня родословную собаки и нашел-таки московские корни Дуняши. На этой позитивной ноте мы были приняты в московскую семью. Шумное застолье под кронами дубов венчает рабочий день. Москвичи весьма приветливы и гостеприимны. Азарт состязаний затягивает и трансформируется в спортивный интерес. Спустя год на состязаниях на Кубок Каданка мы с Дуней заняли второе место, затем первое, еще … Пиком мастерства стал полевой диплом весом 91 балл. Лучшего результата в Каданке раннее не показывал никто. Тяжелая болезнь - пироплазмоз, привезенная собакой с выездных состязаний, была нами преодолена с помощью опять же, ставшими родными москвичей, вовремя пославшими нам вакцину, за что им отдельный поклон. Дуняша стала первой собакой в Перми, которая не только излечилась, но и восстановилась после тяжелого недуга. «Клуб любителей правильной охоты» - так себя позиционирует себя на краевых и выездных состязаниях Пермская команда секции владельцев легавых собак и спаниелей. В уютной компании преданных своему делу людей мы неоднократно участвовали в местных и выездных командных соревнованиях, отстаивая честь Уральского региона. Лучший из щенков Дуняши был увезен в Москву, что стало естественным признанием заслуг собаки. Сейчас ее достижения вписаны уже в родословные внуков. Зрелость Я поворачиваюсь к топчану, на котором возлежит собака. Каштановые глаза выражают суть ее настроения; белки глаз на фоне темного окраса головы подчеркивают выразительность взгляда. Пушок между приподнятыми ушами и аккуратным очертанием головы свидетельствует о крайней степени внимания. За одиннадцать лет мы научились понимать друг друга с полувзгляда. Она – часть меня. Промахи и достижения мы разделили пополам. На охоте я уже почти не управляю собакой: она делает все сама. Сама выстраивает поиск против ветра; ограничивает круг поиска вокруг охотника. Она работает на хозяина. Следует только следить за собакой и вовремя подать рукой посыл нужного направления, когда на излете очередной петли челнока собака обращает свой взор на ведущего. Заслуженная «пенсия» - не повод расслабляться. Возраст не означает конца карьеры. Скоро очередной сезон охоты. Мы с Дуняшей ожидаем его с нетерпением.
Н.Б.: Как всегда отлично написано. Живо вспомнила Илью и Джесси, и то прекрасное, совсем недавнее время. Вот кстати фото Джесси на Чемпионате 2008 г. И ее лучший диплом
Илья Д: УГОЛ ЛЕШЕГО Косой луч низкого зимнего солнца скользнул в окно. На черемухе за окнами запиньгали синички. Матвей задвинул вьюшку русской печи; затворил топку. С крыльца послышался топот ног и глухой стук. Матвей открыл дверь в избу. - Женик, заходи! - Здорово живем. - Снизу, с крыльца, в избу ввалилась крупная фигура друга, живущего по соседству. – Ну, ты готов, что ли? Они подружились, когда Женька приобрел дом в небольшой деревеньке Мутная, после того, как неизвестные злодеи сожгли охотничью избушку в лесу на «новых землях» в трех километрах отсюда. Там в охотничью пору собиралось человек пятнадцать народу. Теперь бригада распалась. Женька – убежденный бродяга. Тягу к лесу он унаследовал еще от отца. Матвей хорошо помнил его отца - невысокого жилистого горбоносого мужичка с несгибаемым характером в стареньких очках на резинке. В голове не укладывалось, как мелкий по сложению отец смог народить здоровяка сына вроде Евгения. - Я готов, - парировал Матвей. На пару с другом они собрались полазить по зимнему лесу в поисках рябчика, зайчика иль чего-то покрупнее. В отличие от Евгения, Матвей приехал в дедову избу. Немощная бабка Зоя год, как съехала в город под присмотр его матери. Теперь забота о крепком хозяйстве давно ушедшего деда Константина легла на его плечи. Нога в портянке никак не залезала в валенок. - Куда двинем? – Кряхтя, Матвей перемотал портянку и топнул ногой в валенке. - Я пойду за речку, и налево в овраги, в чащобник километра на два и обратно своим следом. - В угол лешего? - Туда. - Ага! А я по нашей стороне старой дорожкой пройдусь вдоль реки до горелого поста, на твою сторону перелезу и тебе навстречу пойду. - Лады. Время два часа дня. Темнеет в пять, а нам ходу часа на два. – Немногословный Евгений вышел из избы, закинул на плечо ружье и сунул под мышку подбитые кисовиной лыжи. Матвей принес из сарая старые дедовы лыжи, постромки от которых он подогнал под свои валенки еще вчера. За окном едва ли минус десять. Яркое солнце играет бликами на сугробах. Матвей накинул на плечи легкую куртку, чтоб не употеть на ходу и направился к лесу через Першино поле. Патронташ, ружье, нож да лыжи – вот вся его амуниция на непродолжительный поход. Место, где они с Жеником вознамерились встретиться, слыло славой нехорошей. По странным стечениям таежных обстоятельств, на сравнительно небольшом участке леса сплелись лога и карстовые овраги с ручьевинами. Раньше здесь были разделочные площадки лесозаготовок. Обилие семян со спиленного привезенного леса укоренилось здесь, и взросло непроходимым чащобником невысоких елей на плато меж оврагов. Осенью Женька частенько встречал здесь следы «соседа» - старого крупного медведя. Матвей скатился с пологого склона и чуть не упал, затормозив перед валежиной. Синички похихикали над ним со ствола ближней ели и разлетелись. Рябчик выставил затейливую трель песни с прибрежного сколка. Лыжи шли споро, настроение у Матвея было отличное. Широкая поляна в пойме реки Мутная примыкает к реке. Матвей снял лыжи, сложил их друг на друга и присел на них отдохнуть. Легкий ветерок вдоль поймы принес свежий запах хвои. Он окружил ветлу, у которой сидел Матвей, шумнул скукоженной сухой листвой, не слетевшей с веток осенью, и умчался на запад. Неширокая речушка Мутная, там, где раньше был сгоревший мост, поднялась и разлилась по поляне. Где-то ниже по течению бобры перегородили реку плотиной и построили хатку. Матвей по льду перебрался на противоположную сторону и вышел в пологий склон поймы. Заячьи следы, как свежие, так и уже припорошенные снегом, вдоль и поперек рассекали снежный ковер в низине. В них вплелись змеевидные цепочки лисьих набродов. Матвей переломил ружье, проверил дробовые патроны в стволах ружья и не торопясь направился вверх по склону. Вдоль реки идти - по оврагам петлять ему не хотелось. «Зайду повыше и поверну на запад, чтоб выйти прямо к Женькиной лыжне» - подумал Матвей и пошел петлять меж молодых елей. - «Зрительная память у меня хорошая и карта местности в голове». Поднявшись в гору, он встал на какую-то дорожку. «Надо сориентироваться». - Решил Матвей. – «Дорога к дому на западе. Повернусь так, чтоб солнце светило в левый глаз, и айда, по попутной дорожке». Идти по целине оказалось весьма непросто. Лыжи проваливаются в рыхлый снег. Пуховые снежные шапки молодых березок склонились над колеями вдоль дороги. Идти, огибая их – утомительно, а напрямки – снег с шапок ссыпается за голени валенок. Солнце заметно село. Теперь Матвей шел прямо на него – на запад. Скоро дорога начала загибаться влево, на юг. Матвей сошел с нее в лесную целину и пошел по азимуту. Мелкие овражки он огибал, а крупные приходилось переходить пешком, сняв порой лыжи. Бывшие вырубки леса заросли невысокими осинами и березами. Изредка встречаются тощие ели. Старые валежины перегораживают путь. Матвей стряхнул снег с толстой валежины и присел отдохнуть. Он закрыл глаза. Дома, в чреве русской печи его ждала наваристая похлебка. «Приду домой, истоплю баньку, поужинаю и спать» - решил Матвей и решительно встал. «Однако надо идти. До Женькиной лыжни полкилометра осталось, наверное». Еще одна дорожка нарисовалась в попутном направлении. Ельником вдоль дороги идти намного легче. Дорогу пересекли два лосиных следа. Матвей скинул варежки и вставил руку в углубление от ноги сохатого. По направлению копыта животного он угадал направление его движения. «От реки идет в гору; не закрутить мне его одному по такому рыхлому снегу» - решил Матвей и направился дальше. Закатное солнце упало ниже крон деревьев. Стало заметно темнее и прохладнее. За кронами деревьев еще угадывался отсвет светила. На него держал направление хода Матвей. Дорога опять повернула левее, на юг. Матвей сошел с нее и уперся в здоровенный овраг, склоны которого поросли мелкими елочками. Кувыркаясь в снегу меж елей, он с трудом преодолел препятствие, влез в гору и в изнеможении присел на валежину. «Так и в берлогу свалиться не мудрено» -подумал Матвей и перекрестился. Нестерпимо захотелось пить. Без надежды на успех, он нагрел в руке жменьку снега и высосал из нее влагу. Жажда практически не уменьшилась. «Поздно уже. Надо идти» - решил Матвей и предпринял попытку подняться, но не смог. Силы покинули уставшие ноги. Лишь однажды он испытал такое состояние после чарки выпитой медовухи. Голова была светлая, а ноги и руки отказались слушаться напрочь. Сейчас же не медовуха, а истощение и усталость отключили ноги. Матвей похлопал себя по карманам. В глубине нагрудного кармана он ощутил твердый комочек. Не веря своим глазам, он извлек оттуда завалявшийся леденец. Матвей развернул обертку и закинул конфету в рот. Сладкая истома медленно растекалась по его телу. Через несколько минут Матвей, ощутил прилив сил, поднялся и пошел. Солнце уже закатилось за горизонт. Мягкая темнота, слегка подсвеченная покрывалом снега под ногами, опустилась на лес. На фоне темного неба не угадывались уже кроны деревьев. Лишь легкий отсвет от облаков упавшего за горизонт солнца позволял ему хоть как-то сориентироваться. Пойдя еще сотню метров, Матвей остановился. Встречной лыжни нет. Солнце село. Звезды еще не показались. Впервые в жизни он заблудился ночью в зимнем лесу! Эта мысль вызвала в мозгу Матвея легкую панику. «Не иначе, леший кружит меня вокруг треклятого места!?» - Спросил себя Матвей. Однако шансов дождаться утра в лесу у него, наверное, нет. Ни спичек, ни компаса, котелка или термоса у него с собой не было. Единственный шанс – идти. Но куда? В мозгу Матвея всплыла карта местности. На север – река, километрах в трех; она приведет к дому. На запад – спасительная дорога домой поперек его пути. На юг и восток – до жилья километров сорок – пятьдесят. Сплошная тайга, изрезанная оврагами да заросшими насыпями старых узкоколеек, по которым таскали лес. Стоит ошибиться в направлении, и уйдешь неизвестно куда. Шальные мысли полезли в голову. «Замерзнуть в лесу в некрасивой позе – проявить слабость? Что подумают его близкие и родня? Нет!» Морозы еще не те и запас прочности у Матвея есть! Матвей четырежды прочитал «Отче наш», перекрестился и поклонился на все стороны света. «Однако пора менять тактику» - подумал Матвей – «нужно найти ложок, по нему свалиться в реку и поймой прийти в деревню. Путь долгий, но надежный». Окружающий ландшафт имеет легкий, но заметный уклон к реке. Выбрав направление в полсклона, правее непонятного светлого пятна на горизонте, он отправился дальше. Теперь он отдыхал каждые сто метров. Матвей снял лыжи и пошел пешком. Снег иногда заваливался за голенища валенок, но идти стало заметно легче. Впереди за гривкой елушек темнела низина. Матвей продрался через елки и практически вертикально свалился в овраг. Силы опять покинули его. Он привалил к крутому склону лыжи и лег на них. Овраг оказался большим карстовым провалом с плоским дном. От обиды и усталости Матвей едва не расплакался. В порыве отчаяния он дважды выпалил в воздух из ружья и заорал из последних сил. В полутора километрах от деревни в лесу есть небольшое зимовье. Матвей знал, что туда накануне пришли двое охотников, но шансы его услышать были ничтожны. Матвей родился в Мутной. Его босоногое детство прошло здесь же, по соседству с дедовыми лошадями. Мать с отцом работали в местной совхозной бригаде. Дед Матвея был бригадиром. Первые пять классов Матвейка учился в школе в Голубятах, за двенадцать километров от дома, куда он ходил с местными ребятишками каждый день. Осенью по дороге ребятишки собирали ягоды и грибы. Зимой, в ненастье, иногда приходилось оставаться ночевать в школе. Однажды зимой, по дороге домой, пятерых ребятишек чуть не нагнали волки. Матвей вместе со всеми пробежал пять километров по дороге до дома и в изнеможении свалился на крыльцо … Он открыл глаза. Холодок неприятно растекался со спины. Куртка сзади промокла. Немного отдохнув, Матвей стал карабкаться по склону провала сквозь чащобу. Лыжи он оставил внизу; сил тащить их за собой уже не было. Вскоре за кромкой леса среди елей обозначился прогал и Матвей вышел на опушку большой поляны. Далеко вперед его взору открылась широченная долина реки Вильва. Над далеким противоположным склоном облака отражали свет. Это было ночное освещение соседнего поселка Кыж. Это зарево и принял Матвей за закатное отражение солнца. Слава Богу! Теперь Матвей сориентировался и точно знал, где находится. В душе он торжествовал. Дорога, на которую он рассчитывал выйти ранее, упирается в старые покосы. Девять больших полян сообщаются меж собой дорогами через лес. До деревни осталось идти километра три. Леший увел его сильно влево. Снег на поляне высокий, и Матвей повернул в кромку поля. Здесь снега меньше и проще идти. Его путь пересекали чьи-то следы, но Матвей не обращал на них внимания. Он шел домой. Рельеф третьей поляны показался ему знакомым. В дальнем конце поляны обозначилась заросшая дорога. Здесь Матвей не был лет двадцать. Похоже, это бывшая дорога на «новые земли». Если это так, то в перемычке между полянами впереди должна стоять старая сосна, многочисленные ветви которой от корня сплелись в густую косу – дерево весьма приметное. Старая сосна, как позабытая родственница, ждала его за поворотом. Трудно забыть деревянного исполина, с ветвей которого когда-то слетали краснобровые глухари. Идти осталось два поля. Затем – дорога до дома, утоптанная снегоходом еще позавчера. Матвей вышел на поляну и ногами ощутил твердь под снегом. Он стоял либо на чьей-то лыжне, либо на следу, намятом снегоходом. Не видя перед собой следов, Матвей продвигался вперед по снежной равнине, нащупывая твердь ногами. Идти стало заметно легче. Скоро Матвей вышел на первую поляну и, торжествуя, встал на след снегохода. Густеющий мороз куснул его за нос. Мокрая спина начала подмерзать. Он знал, что в двухстах метрах от него в лесу стоит зимовье. Там есть люди. Там тепло. Но впереди всего полтора километра до дома и запаса прочности измотанного организма Матвея на это хватит. Теперь торопиться некуда. Матвей неторопливо пошел по утоптанной снегоходом тропе. Через полчаса он пересек замерзшую речку Мутная и направился к дому. - Ты откуда такой? – Подсвечивая дорогу фонариком, из темноты вывалился Женька. - Да-а … поплутал я. Как видишь, успешно. Сколько времени уже? – Матвей отворил дверь в избу. - Восьмой час. - Ух-ты! Два часа с хвостом я по ночному лесу шарахался. – Друзья зашли в дом. Пока Матвей переодевался, он успел поведать о всех злоключениях сегодняшнего вечера. - Балбес ты! Дважды балбес! – Заключил Женька. - Отчего-же? Объяснись. - Во-первых, идя в лес, ты не взял с собой самого необходимого – спичек, фонарик и термос с чаем. Во-вторых, как говорят бывалые охотники, есть две вещи, которые охотнику сделать не стрёмно: стрелять сидячего рябчика и возвращаться своей лыжней. - Странно. У меня на протяжении всего похода даже мысли не зародилось взглянуть на свои следы, и уж тем более вернуться. Век живи – век учись. - Ну, отдыхай. - Евгений перешагнул порог и закрыл дверь в избу. Есть почему-то не хотелось. Матвей попил чаю и расправил постель. Изнеможение трансформировалось в усталость. Он улегся спать. В полудреме он часто просыпался от одного и того же видения: Матвей мчался вперед, к солнцу, не в силах оглянуться назад, а сзади его кто-то провожал свистом, словно леший гнал его со своей территории. 2015г.
Илья Д: Я закрыл отдушину в баньке, затворил дверь и отправился собираться на вечернюю тягу вальдшнепа. Восточная сторона небосклона уже вызвездила, а западная еще горит отсветом только что севшего светила. Минут через десять я подхожу к замеченному загодя месту наилучшего пролета самцов вальдшнепа на весенней тяге – справа срывается в пойму речушки МутнАя крутой склон, впереди – стена высокого ельника вдоль старых карстовых воронок, слева – стена молодого ельника, зарастающего край старого поля. Заросли его столь плотные, что чрезвычайно трудно продираться сквозь полосу хвойной стены, когда подойдет пора здесь рыжики брать по осени. Станет чуть посумрачнее, и из поймы, из верховьев Мутной полетят на поляны завлекающие подруг причудливыми звуками любвеобильные вальдшнепы. А не нашедши пару в этот раз, они тем же местом, с другого угла вернутся к местам обитания, подставляя себя на выстрел повторно. Обмануть наивную птицу проще простого: достаточно подкинуть над собой шапку – ушанку или причудливое корье, чтоб пролетающий стороной самец повернул в твою сторону, приняв мелькнувший предмет на взлет и посадку желанной подруги. Я зарядил «семерку» - дробь в оба ствола своей «ижевки». Ружье досталось мне в наследство от отца, азартного ходока, заразившего и меня бродяжничеством с ружьецом по холмам еще с юношества. Изящное ружье ИЖ-58 с ореховым прикладом и серебряной инкрустацией на колодке – вовсе не кабинетный раритет, а боевой друг с многокилометровой историей увлекательных похождений. Его дульные очи видели и медведя, и кабана, и дичину всякую - все, что выцелит пытливый глаз охотника. Вечерний тягун – ветер стихает, запутавшись в стволах деревьев. Западное облако сияет, подсвеченное утопающим в закате солнцем. Из высокого леса потянуло свежестью; там под кронами елей в низинах еще лежит снег. Клокочет бурная струя реки под горой; синичка пиньгает за стволом высокой ели. Лес словно зевает и готовится уснуть. Лишь дрозды никак не угомонятся; перекрикивают друг друга, вылетая с ельника на кроны. Вдруг справа, над молодым ельником схлопали чьи-то крылья. «Наверное, самочка вальдшнепа прилетела на место свиданий» - подумал я, еще не подозревая, как я оказался прав. Пара минут вечерней тишины – и между елками послышались чьи-то шажки по сухой прошлогодней листве. Они приближаются ко мне ... Я насторожился и замер. Ближайшая елочка всего лишь в метре от меня. Из-за стволика показался прямой длинный клюв, затем изящная головка с большим влажным глазом; вмиг моему взору предстала в пестром одеянии самочка лесного кулика. Немного присев, как бы принцесса в реверансе, она застыла, впрочем, как и я. Минуту мы изучали друг друга. Всего минута, чтоб во всех подробностях рассмотреть ее великолепное пестрое оперение, чуткие влажные глаза, аккуратные окончания крылышек с погонами, твердый прямой блестящий клювик. Через минуту само совершенство чопорно повернулось ко мне не самым лучшим своим ракурсом, веером расправило павлиньим манером хвост, и, квохтая, удалилось под низкие хвойные ветви в заросли. Чувство очарования от увиденного сменилось легким расстройством расставания. Не часто ВОТ ТАК доводится увидеть на расстоянии вытянутой руки лесное совершенство. Из ступора меня вывел звук хорканья вылетевшего из-за поворота вальдшнепа. Не в силах поднять ружье, я проводил его взглядом. С возрастом становишься сентиментальнее. Не хочу расстраивать свидание. Минут через десять-пятнадцать, после облета полян, он завернет мимо меня обратно в пойму, и здесь уж я не промажу… С полян за реку стремглав слетел тетерев. Невдалеке цвиркнул и захоркал другой самец. Тяга развернулась. Сегодня ясно. Поэтому тяга пришла немного позднее и летит вальдшнеп высоко. В ветренную и пасмурную погоду тяга начинается раньше, и самцы летают намного ниже. Самцы налетали на меня справа и слева, угонные и боковые. «Хорошее место я выбрал. Наверное, слово хор имеет отношение к хорканью вальдшнепа – характерной трели, которой самец весной зазывает самочку.» - Подумал я. Через полчаса лёт птиц прекратился. Угомонились дрозды. Мой подсумок оттягивают три добытые птицы. Звезды перемигиваются в куполе неба над тропкой вдоль склона. За поворотом показалась крыша дома. Пахнуло дымком. Вместе с сумраком спускается на землю ночная прохлада. Я поежился. Скорей домой, в баньку на теплый полок в душистый аромат березового веничка!
Илья Д: БЕРТА. ПЕРВЫЕ ШАГИ Илья Домнин Семенящая впереди рыжая щенулька повернула в кромку леса мордашку, вытянулась в струнку, картинно подняла переднюю лапку и застыла в стойке. «Да ну! Дуреха она еще в три с половиной месяца. Наверное, бабочку увидела» - подумал я. Подошел к Берте и вдруг, к моему удивлению, метрах в пяти от собаки поднялся рыжий вальдшнеп. Я почесал затылок в недоумении. Собаке надо доверять. Прошлогоднюю осень я почти впустую шатался по лесу, изредка с манка постреливая рябчиков. О вальдшнепах мечтать не приходилось, так как моя «бывшая» после развода неумно оградила меня от общения со старой собакой. С удовольствием я вспоминаю, как мастерски Дуняша выставляла мне на стволы долгоносиков: знай – не мажь! В правом стволе я всегда держал для этого случая патрон кроткого боя. Каждый выводок вальдшнепов на окружающих деревню зарастающих полях нам был известен наверняка. Решение обзавестись щенком нашло меня само. Димка, владелец дочки моей старушки Дуняши (Джесси) - Сары, позвонил мне и поведал, что собаку в Москве повязал и щенки уже родились. Я тут же заказал ему суку. Почему суку? Кобель, конечно, выносливее и может быть, азартнее, но сука, несомненно, податливее и послушнее. К тому же у меня за плечами опыт воспитания бабки Джесси. Взять теперь ирландского сеттера – внучку Дуняши; есть что-то знаковое в этом событии. И опыт воспитания у меня уже есть. Выбор щенка – едва ли не рулетка. Здесь важно чтоб щенок был здоров и подвижен. Я остановился на суке, которая первая поднялась погадить в противоположном углу комнаты после побудки и направилась будить кобелей. Характер собаки на треть складывается из наследственности, собственного темперамента и стараний владельца. Забирая от заводчика щенка, я обязательно возьму кусок ткани от подстилки, впитавашей в себя домашний запах. Это позволит щенку избежать стресса на новом месте. Я обязательно уйду в «декретный» отпуск недельки на три, чтоб щенок был постоянно под присмотром и постепенно приучался без скандала оставаться один, сначала ненадолго, а затем дольше и дольше. По принесенному куску ткани место щенок нашел сразу. Удивительно, но беспокойства на новом месте Берта практически не проявила, покушала творожку и первую ночь мы спали спокойно. Назавтра я уже был в отпуске. После прививки у щенка еще неделю будет карантин. Я тщательно продумал меню и режим кормления. В углу комнаты я расстелил тряпку. Я не буду ее полоскать тщательно, чтоб по запаху собака нашла место, где погадить; уж лучше в одном месте, чем где попало. От переживаний переезда не осталось и следа. Берта отлично освоилась на новом месте. Хороший аппетит и активность в играх свидетельствуют о хорошем здоровье собаки; лоснящаяся шерсть – лучшее тому свидетельство. Потихоньку, играючи, я стал приучать Берту к ошейнику. Обязательные для выгула собаки команды «ко мне» и «фу» мы тоже включили программу подготовки. Я не приемлю выгул собаки на поводке. До места выгула я довожу собаку на поводке, а далее она должна размяться, побегать, а еще лучше – поиграть со сверстниками. В приятных заботах неделя пролетела незаметно. Берта оказалась отличным слушателем; она уморительно наклоняет набок голову, когда я с ней разговариваю. Собака уже хорошо отзывается на кличку, терпит ошейник, знает свое место и не скулит, оставаясь одна часа на два. Позвонила заводчица. Сказала, что без Берты кобели заскучали: тамада оставила свой приход. Ветеринар настоятельно рекомендовал как можно скорее вывести собаку гулять на солнце чтоб организм уже вырабатывал витамин D. При выгуле собачка стала реагировать на свист. Окрик клички и свист – средства привлечения внимания собаки; она оглядывается, и тут же должна прозвучать команда. Чтоб собака поняла ее на расстоянии, голосовая команда должна обязательно сопровождаться тактильным жестом. Едва дождавшись окончания карантина, я собрал провиант в рюкзак, сгреб собаку в охапку и уехал в деревню на дачу. Погода стояла великолепная, да и открытие весенней охоты было на носу. Собака вжалась в заднее сиденье моего авто и тихонько переживала новые впечатления. Порой тормозить приходилось с опаской – собака съезжала на пол между сиденьями; однако, она стоически перенесла этот переезд. Я поставил машину и надел рюкзак. Река разлилась; в обход через мост до деревни идти теперь десять километров. Конец апреля. Дорога - старая железнодорожная ветка устлана прижатой к насыпи листвой. По обочинам кое-где еще лежит снег. Синички, радостные теплому весеннему солнышку, пикируют с голых еще берез. Мокрые места я нес собаку на руках, сухие места Берта самоотверженно преодолевала сама. Иногда мы останавливались, чтоб перевести дух; рюкзак с запасом провианта позади и собака спереди – ноша достаточно весомая. Через пару часов мы уже затапливали буржуйку в избе. От вездесущих клещей нас спасли капельки «Барс». Пару раз я находил на собаке присосавшихся клещей … но, уже дохлых. Вторая неделя отпуска плавно перетекла в майские праздники. Мы с Бертой приросли друг к другу накрепко. В гуляниях и играх мы потихоньку познавали азы воспитания. Рано для 4-х месяцев? Может быть, но собака доказала свою несомненную сообразительность. Неторопливая обыденность деревенского пребывания совершенно покорила нас. Каждое утро мы просыпались с ощущением абсолютной безмятежности. Берта будила меня с восходом солнца поцелуем в нос. Утро начиналось с прогулки по росе. Она спокойно оставалась в избе, когда я уходил на вечернюю тягу. Когда собака подавала признаки желания испражниться, я тут же выносил ее на порог; она совершенно прекратила гадить в избе и начала проситься. Забегая вперед, скажу, что и по приезду домой Берта стала проситься по нужде и не позволяла себе гадить в комнате. Куда-то улетучилась безбашенная детскость. Собака стала ощутимо серьезнее. Обратно все десять километров Берта преодолела сама. Порой не могу избавиться от деструктивного чувства, сравнивая Берту с ее бабкой Джесси, особенно, когда я ей недоволен. Она совершенно другая. На этом, наверное, ее раннее детство кончилось. Начинается фаза отрочества. Впрочем, это уже совсем иная история.
Илья Д:
Илья Д:
Илья Д:
dug: Молодец Илья! Выбирайся к нам! Ждем!
Н.Б.: Илья Д УРА!!! Мы теперь все родня! Очень надеюсь увидеть Берту в поле!
Илья Д: Полотно серого осеннего неба, разбитого на куски голыми ветвями рябины, заполонило оконный проем. Звонок раздался неожиданно. - Привет, родственник, - в трубке мягко зазвучал бархатный голос Мальцева, нашего «собачьего родственника» - заводчика ирландца Чары, от которой мы взяли щенка. - Да вот думаю, с кем спариться на охоту. Отца теперь уже нет. Ружье я на себя переписал, патроны зарядил. – Отец, пристрастивший меня к охоте, ушел очень рано. Будучи студентом, я еще не вполне оценил полноту потери. Осознанное ощущение утраты придет потом. - Не грусти, Илюшка. Пока Ромку натаскивай, а с ноября по снегу начнем зверовую коллективную охоту на сохатого. Я приглашаю тебя в команду. Готовь лыжи и пули заряжай. До звонка. – Старинный друг моего отца Леонид Борисович Мальцев, наверное, осознавая некую ответственность за молодого охотника, решил «прибрать меня к рукам». По первому снегу мне поступила команда: в пятницу вечерней электричкой на Боковую быть в готовности; третий вагон с конца. Пара-тройка поездок были безрезультатными. Я освоился в команде. Подкрался декабрь. Я поднялся в вагон на полустанке. Трудно не распознать в вагоне команду охотников по амуниции и боевому настрою. Легкий гул возбужденных голосов разносится по вагону. На сиденьях разложены по количеству игроков карты. - Здорово, шулера. – По ладони ударили крепкие рукопожатия. - Присоединяйся. – Мобильников и планшетов тогда еще не было. Картишки – лучшее времяпровождение почти трехчасового пути. Полчаса пути на лыжах по заснеженной дороге от вокзала, и мы на месте ночлега. К дому подошли уже затемно. Избушка Мальцева – как «Ока»: снаружи меньше, чем внутри. Приземистый сруб венчает крутая крыша. Цветы на шторках в мелких окошках озарены светом. Из высокой трубы рукавом струится дым. Средь высоких сугробов, домик, как будто корабль, плывет по белому покрывалу. Разогнув спину после низкого короба входной двери, я вошел в уютное теплое помещение. Пара диванов вдоль стен, кровать да стол посередине, рядом с компактной печуркой – весь интерьер помещения. От зольника печки по полу скачут сполохи отраженного пламени. На кровати восседает хозяин с трубкой в зубах ослепительной улыбки. Трудно представить, как здесь разместятся дюжина человек со скарбом. Впрочем, приветливость хозяина не оставляет нам опасений по размещению. Не спеша, мы распаковались. На столе уже кучкуются закуски, под столом – кое-что. Время нынче непростое: развернутая государством госкомпания против излюбленных народом напитков заставляет проявлять смекалку. Под столом соседствуют и спирт, и самогон, и талонная водка, и что-то иное. Недавно шкворчащая на печке похлебка уже розлита в плошки; огурчики порезаны; рыбка почищена; вареная картошечка под густой гомон сидящих разнесена вдоль стола. Старт вечеру дан. Потрескивают в печурке дрова. Хозяин берет в руки гитару. По уютной избушке струится куплет старинного романса от Пастернака «Под ракитой, увитой плющом …». Обволакивающее чувство романтической нирваны овладело мной. От толчка в плечо что-то шевельнулось в моей голове. Как мне было плохо: я вспомнил: что-то зеленое, тархунное я вчера глотнул и отключился. - Ничего, вставай. Сегодня мы тебя в загон поставим. Там и проболеешься. - На стол поставили рассол. - Достали все охотничьи билеты и - мне, скомандовал Мальцев не допускающим возражений голосом. Он заполнил протокол инструктажа, внес данные в бумаги. - Внимание! На номерах не курить, не мочиться, не шуметь и не уходить с места, даже если будет выстрел. Стрелять по ясно видимой цели, не вдоль номеров. Ждать, пока тебя не снимет соседний номер …, - строгость инструкций бригадира никак не стыковалась с вчерашней мягкостью, - помните, что вы расписываетесь не только за свою безопасность, - Мальцев положил шариковую ручку на протокол инструктажа. Изба наполнилась суетным шорохом сборов, бряцанием ружей, шуршанием амуниции под легкий матерок. Размытый контур солнца поднимается в матовой дымке рассвета. Ясно. Я взглянул на прибитый к косяку термометр и не поверил своим глазам: минус 37. Триста метров на лыжах в гору, и мы вышли на лесовозную дорогу. Кажется, мороз обволакивает все: и звуки, и запахи. Трескоток леса рисует ритмический морозный рисунок. Нам повезло: из-за поворота показался пустой, раскачивающий «рогами» лесовоз. - Подвези нас до «седловинки» километра полтора. Водитель не заставил себя уговаривать, и мы водрузились а закорки тягача. Через полкилометра Мальцев спЕшил загонщиков - меня и Антоныча, дал указание, куда и как двигаться на номера. Тягач скрылся за поворотом. Я недолго шел по лыжне за Атонычем, затем повернул по вырубу вдоль дороги. Яркое зимнее солнце ослепило меня в левый глаз. Мне по-прежнему было очень плохо. Я поверил пули в стволе и двинулся вдоль выруба. Погода ясная и мне все по селу… . Я прищурил глаза. Вдруг какое-то движение впереди заставило меня сфокусировать взгляд. Впереди, метрах в семидесяти, в кромке придорожной полоски леса, стоят две лосихи. Я ме-едленно свалил с рук рукавички и поднял стволы. Лучше бы я вчера на грудь не брал: тремар рук не позволял прицелиться наверняка. «Сожрут меня, черти, вместо лося, если промажу» подумал я, выдохнул и рванул крючок. Лосиха вертанулась и встала ко мне задом; собралась уходить. Я остановил дыхание и опорожнил второй ствол. Звери ушли. Как учили меня сегодня утром баллистики, я бросил в снег гильзы и пошел к месту стрельбы. Рикошет первой пули от осины я обнаружил сразу, а вот второго не было. Через несколько метров на следу я обнаружил темные капли: «попал»! Раненый зверь ушел вправо от номеров, через дорогу. Я поспешил выйти на дорогу и направился к номерам. - Ну, где же народ?! – Я склонился в кромку опустошить желудок. - Чего рычишь? – Из-за елки вышел крайний номер. - Игорь, собирай всех. Лось ушел за дорогу, в сторону. Из леса вываливались заиндевевшие, замерзшие, но счастливые охотники: мои выстрелы слышали все. - Кровь темная - значит ты ее крепко в брюшину зацепил. Молодец. Далеко она не уйдет. – Заключил бригадир. Мальцев дал команду четверть часа покурить; затем охотники разделились по нескольку человек обходом справа и слева; бригадир пошел по следу. Уже минут через десять раздался выстрел и крик Мальцева «все ко мне». Тяжелораненая лосиха прошла всего полторы сотни метров от дороги и легла. Здесь ее Мальцев и застал. Весело забренчали термоса, из подсумков и сидоров показались ножи. Началась разделка добычи. Невдалеке задымил костерок. - Хирурги, мать вашу! – Со спины подошел второй загонщик Алевтин Антоныч. – Молодец, Илюшка, с полем! – Он стряхнул с себя иней. - Твоя? – Мальцев протянул мне круглую пулю 20 калибра «спутник» с поясками. - Моя, подкалиберная. Я ее в контейнер упаковал. - Странно … мужики, пуля в брюшине, я входного отверстия я не нахожу. Илюшка! Каким боком к тебе зверь стоял? - Развел руки Мальцев. - Задом … - Один за другим, подмигивая, и толкая друг друга в бока, охотники загоготали. - Снайпер, мать твою! Ха-ха-ха! Раскрасневшиеся, как будто и не было лютого мороза, но довольные, охотники разделали тушу на крупные куски и водрузили на полати, - настил жердей над землей в рост. Годные к употреблению внутренности – на сучья. Собаки тоже кушать хотят. Нахмурился закатом короткий декабрьский день. - Берем только печень. Остальное завтра. - Скомандовал бригадир. Дорога домой уже не казалась долгой. Месяц развернул свою улыбку в цветастом морозном ореоле. Под беззлобные шутки по поводу добытого трофея и анекдоты в тему время в пути прошло незаметно. Кулинар Белкин под возгласы одобрения водрузил на стол с плиты огромную сковороду с жареной печенью; снова забренчала стеклотара. Мальцев погладил рукой грудастую девицу на настенном календаре, чмокнул губами со словами «милая ты моя», и взялся за гитару. Как будто и не было за плечами пройденных километров, озябших на разделке рук и отмороженных носов. Трескоток дров в печурке заполнил избушку теплым уютом. Гомон возбужденных голосов нарушался гитарным строем. Порою клубы конденсата врывались в проем двери вслед за перемещениями курильщиков. Чуть свет, Мальцев поднял всех. - Завтракать, и на работу. День короткий. – В ноздри квартирантов уже заползал аромат свежезаваренного травяного чая. Народ засеменил к входной двери. Желтый ледник в сугробе за калиткой стремительно увеличивался. Грохоча корытами, в клубах пара, бригадир выбрался из сарая. Под мышкой он вынес двуручную пилу. - Зачем нам «Дружба -2», Борисыч? - Спросил Леха. - Погоди – увидишь. – Подмигнул Мальцев. – Рюкзаки – к бою! Жены и собаки нас ждут с добычей. Мороз подгоняет. До места разделки мы добрались быстро. Потроха уже погрызла лиса. Петрович достал топорик и сбросил с полатей мясо. В морозе минус 34, сущность туши трансформировалась в стекло: топорик откалывал лишь мелкие кусочки и отскакивал. - Ну что, умники, не подумали о простом? – Хохотнул Мальцев и достал из корыта двуручную пилу. - Пилите, Шура, пилите. – Процитировал он классика. Тушу распилили на приемлемые к транспортировке куски и тронулись в обратный путь. Пусть завтра наши домашние терзают себя кулинарным творчеством. Наше дело сделано. Аминь.
Илья Д: «Далеко-далеко в лесу, где вековые ели укрыли своими кронами несмелый подрост, на полянах вокруг шелестящих листвой осин водят хоровод кусты малины и калины, под старыми пнями и моховыми корнями деревьев вырыли свои пещерки-домишки лесные гномы. Рано-рано утром они поднимаются и гуляют по лесу; лакомятся ягодами и запивают их росой. Когда идет теплый дождик, гномы прячутся под грибок или лопушок. Солнечным днем они отдыхают на травке, мурлыкая свои любимые песни …». - Как дежавю, во мне в рассветной полудреме проснулось воспоминание бабушкиной сказки, которой она убаюкивала нас с сестричкой в детстве. Из-за окошка, отражением в зеркале, мне подмигнуло яркое майское солнце. Я умылся и вышел на веранду. - Долго спишь, лежебока, – звонко хохотнула соседка Тамара, поднимаясь от куста жимолости. Первыми весенними ягодами банка была уже наполовину заполнена. – Иди, угостись. Я засыпал в рот пригоршню ягод. Кисло-сладкий, слегка терпкий аромат расплескался по рту. - Тома! Мне сегодня сон приснился про гномиков. Это символично: пора идти по грибы. - Что тут символичного? И какие сейчас грибы? Середина мая. - Сморчки-строчки, Тома. Их шляпки сильно напоминают гномовы шляпки - колпачки. Я вот позавтракаю и в лес. Они наверняка уже вызрели на верхних полянах. - Ну, коли так, я с тобой. Ой, а как же клещи? - Спохватилась она. - Тепло: они лютуют. - Не расстраивайся. Я заветное действо против них знаю: берешь с собой легкую прочную тросточку и каждый кустик или травку, что выше сапога по пути тросточкой ударяешь. Сидит клещ непрочно, а от удара на землю сваливается. Поверь, который год хожу так весной, и клещей с себя давно не снимал. - Ишь ты! Ну, посмотрим. Завтракай пока. – Тамара снова углубилась в куст жимолости. Я наскоро перекусил вчерашней похлебкой, запил наваристым чайком с мятой. Заправил портянки в сапоги. Надел куртку-энцефалитку и шляпу. Тамара уже ждала меня у калитки. С соседних огородов на крышах скворечников перекрикивают друг друга скворцы. За рекой пикируют на кочкарник с зычным криком пара чибисов. Где-то в вышине, у солнца, разносит свою трель по небосводу жаворонок. За околицей мы перешли овражек под клокотание напора загнанного под нами в трубу ручья и встали на дорожку, ведущую к полянам на холме водораздела. На лугу в нос ударил запах весеннего травостоя. Низкий ветерок срывает ароматы с колосков прошлогодней травы и невысокой еще зелени. На лесной дорожке аромат гуще: запах свежей смолки с набухших еловых ростков разбавлен амбре прелого листа. У тропы местами встречаются кучки загогулинок птичьего помета в желтой лужице: здесь ночевал в снежной лунке рябчик. Тянут к солнцу свои синие и красные венчики первоцветы. Подснежники встречаются лишь в тени. Их время проходит. - Илья! Смотри, красота какая. – Тамара остановилась около елочки, обвитой вьющимся стеблем с большими белыми цветами. – Я его на обратном пути возьму и в саду прикопаю. - Во-первых он скоро отцветет, во-вторых я сомневаюсь, Тома, что он приживется. Ему милее здесь на кислой лесной почве в тенечке. Приходи почаще здесь им любоваться. Наконец, мы вышли на зарастающие молодняком поляны. Прошлогодний лист устилает землю ровным ковром. Ковер топорщится там, где проткнут молодым подростом ветлы или стволиками первоцветов. В дальнем конце поляны застыл пестрый пушистый столбик. Это заяц. Греясь на солнце, он не сразу нас заметил, замешкался и запрыгал в опушку, сверкая былыми штанами – остатком своего зимнего наряда. Северная сторона поляны освещена солнцем. На южной, теневой стороне, кучкуется легкий туман, струящийся из тени густых елей, где еще местами лежит снег. Я остановился от странного чувства, словно кто-то подглядывает за мной. Позади меня, склонив головку набок, словно гномик в колпачке, из-под листа показался гриб. Сморщенный конус его шляпки еще не подсох. Я срезал ножку и поместил грибок в пакет; оглянулся вокруг себя. Гномы не гуляют в одиночку. Кое-где листва снова топорщится. Я тросточкой отодвинул лист; вот он, еще один сморчок. Через несколько шагов, словно сговорившись, меня стали окружать причудливые шляпки, умело замаскированные под листвой. Каждый грибок виден только с определенной стороны. Возле гнилой коряжки блеснул из травы сморщенной лысиной крупный барашек - гриб. Это строчок. Ножки у него почти нет. Он весомее сморчка и растет уединенно. Вдоволь накружившись по поляне, мы с Тамарой засобирались обратно. Радостным щебетаньем нас провожают птицы. Солнце припекает. Под его лучами кружат хоровод сине-красные венчики медуницы и желтые букеты мать-и-мачехи. Где-то под листвой спрятались гномики-сморчки. Их время еще придет. - Насобирали, а как ты их готовить будешь, Илья? - Заварю три раза крутым кипятком, как мама учила. Солью темный отвар. Грибы скукожатся, потеряют темный цвет, - и на сковороду с маслицем. Да под лучок. Морковку и сметанку – на вкус кулинара. Не помешают пара листов лавра. - Ну, разошелся! Тебя послушать: нет ничего вкуснее. – Соседка сглотнула слюну. За деревьями показались крыши деревенских домов. - Мои скоро приедут. Заваривай, Тома, компот из жимолости и заходи на пробу – ужо не пожалеешь.
Илья Д: Здравствуйте, друзья Москвичи! Сбылась мечта идиота: Пермский союз писателей схлопотал мне выпуск первой книжки! Но увы, выпуск крайне ограничен (бесплатный). У меня есть возможность доплатить еще на 50 книжек. Н при этом чтоб не остаться без штанов я буду предлагать книжку по символической цене 500р. Желающие есть - налетай. Отчасти от Вашей потребности зависит принятие решения о доп. тираже. Присоединяйтесь...
Н.Б.: Как присоединяться-то? Куда писать-переводить?
Татьяна: господа соратники, Илья Домнин просит уточнить количество книг для посылки в Москву, кто интересуется - не стесняйтесь, проходите строиться , в смысле - пишите сюда или Илье на ФБ . ..
Н.Б.: Татьяна, организуй! Мне экземпляр обязательно!
Татьяна: Н.Б. Илье написала, жду подтверждение и реквизиты для оплаты
Илья Д: Чутье по ветру, «перо» в кильватер; Червонные уши взрывают ветер; Свобода, воля, крутой характер: Работает в поле ирландский сеттер! (сам придумал!)
Н.Б.: Какая радость! Илья, заждались! Надеюсь, и судя по стихам - все в порядке. Мы тоже живем, и планы строим...
Илья Д: Устало перешагнув порог в избу после долгой дороги, я первым делом сдернул с плеч рюкзак и прилег на диван. Собака жадно и шумно лакает воду из плошки. Августовская погода согревает и утомляет одновременно. Моя изба окнами смотрит на запад и север; поэтому в горнице в жару комфортно и прохладно. Едва я начал разбирать содержимое рюкзака, как снаружи с крыльца послышались гулкие шаги. В избу ввалился, тяжело дыша, сосед Евгений в камуфляже. - Здорово. Бери собаку, и пошли искать подранка. Вчера я возвращался с обхода на поле за деревней и стрелял косача. Он плюхнулся посреди поля, но я его не нашел … Были сумерки уже. Не гоже его лисе отдавать. Ждал твоего прихода с собакой как манны небесной, - хохотнул Женька. Что-ж, надо выручать соседа. - Бери ружье и выходи на околицу. – Сосед умчался к себе в дом, грохоча берцами. Моя Берта, ирландский сеттер, в свои три года уже имеет опыт поиска птицы, выучку и послушание. Неукротимой прыти в ней столько, что хватит отутюжить десять полей поиска, что за околицей, и еще останется. Я не стал переодеваться с дороги и вышел следом. Ласточки со своими слетышами облюбовали провода около дома. Они громко чирикают, покачиваются туда-сюда, ловя встречный ветерок. Ветер есть, значит и поиск собаке будет рабочим. Сосед уже дежурит за старым плетнем от заросшего огорода соседней избушки. Ну, пошли искать. Высокая трава на зарастающем поле уже полегла. Там да сям кучкуются сколки ивняка и ольхи. Неплохое укрытие тетереву от ястреба. Посередине поля подозрительно торчит одинокая елочка, широкая и низкая, как шатер. - Где ты его стрелял? - Здесь. - Евгений рукой обрисовал зону поиска. Я завел собаку на ветер шагов за пятьдесят и запустил ее в поиск. На левом рукаве челнока собака осеклась и потянула. Затем встала. -_Женик, не зевай! После посыла собаке, из ивняка, кряхтя, поднялся и запетлял в деревьях рыжий вальдшнеп. Женя опустил ружье – не время еще, пусть жирка подкопит. Берта подняла голову и стремительно сквозанула к елке. Она уже стоит у края юбки нижних веток. - Дай! – собака оббежала елку, не в силах протиснуться меж густыми ветвями и снова застыла. - Жень, он здесь, крыло волочит – нелетучий. Давай мы с тобой топнем в куст с противоположной стороны, петух ломанется к собаке и она его прихватит. Сказано – сделано. И вот уже Берта держит в пасти петуха – молодого тетерева, в азарте вращая глазами. - Не нынешний. Года два ему будет, - констатировал Евгений, взвешивая рукой трофей. – Ну, пойдем, царапнем за трофей. - Он, довольный результатом, широко улыбнулся. -Жень, ну мы же – до двенадцати ни-ни! - Ну, хорошо, заходи в 12-01. - С своим свежим огурчиком, коли уж ты нынче огорода не раскопал. Я свистнул собаке и пошел к дому. Берта добежала до сидячих ласточек и принялась подрыгивать к ним с лаем. - Дурища! Тебе уже четыре года, а никакой серьезности в поступках. Ты же рабочая собака! Стыдно! Я укоряю собаку в вольности, а в душе теплится мысль о ее нужности для владельца. Без нее промысел теряет результативность. Лет пять назад, на этом же поле, я стрелял косача, подранил и не нашел … Собаки тогда у меня не было. Илья Домнин. 2020г.
Илья Д: В чреве русской печи трескануло и по заслонке ударил уголек. Парадокс топки печи в том, что в процессе топки в избе становится зябко: устье трубы вместе с дымом из горнила печи захватывает тепло из избы и выносит его наружу. Тепло придет когда я загребу в горниле угольки и закрою печь. Теперь дня два-три в избе будет тепло. Я осторожно снимаю перо с вальдшнепов, добытых сегодня и вчера. Их кожица белая от подкожного жирка, накопленного птицей к перелету на зиму. Сегодня я запеку вальдшнепов с картошечкой в русской печи. Чугунок вмещает аккурат трех птиц с овощами. Почищен лучок, морковка порезана. Наготове гвоздика, лавр и черный перец. Я не забуду поместить в чугунок ломтики сала и полстакана красного вина. Вкус мяска дичи зависит от того, чем птица питается: утка, например, – травкой, и вкус мяса ее оттеняет травка-тина; рябчик – ягодки и почки, оттого мясо его сухое (диетическое) и очень вкусное; косачик клюет зерно на полях – полноценно куриный вкус. Вальдшнеп же кушает червей, жучков и прочих козявок: животный белок! Оттого мясо его красное и восхитительно ароматное. Однако, сглотни слюну, его еще добыть надо. Вальдшнеп, лесной кулик – «красная дичь» желанная добыча для охотника. Однако, не так-то просто его добыть. Сидит вальдшнеп весьма плотно: мимо в шаге пройдешь, а он не взлетит. Здесь существенную помощь окажет собачка. Сведущие охотники, таки знают, что взлетает с земли вальдшнеп очень близко. Попал – котлету сотворил, а не попал … собачка долго смеяться будет. Отпустить птицу метров на 20-30 в условиях даже редколесья далеко не всегда удается. Спасет ситуацию патрон короткого боя (по басурмански – дисперсант). Я их делаю сам: 1. Ежели патрон закручен «звездочкой» (беру без контейнера), втыкаю медицинскую иглу, слегка разделав закрутку по центру, сквозь слой дроби до пластикового пыжа. При выстреле пластмассовая головка иглы тормозится идущим сзади пыжом и рассекает заряд. 2. Ежели патрон закручен с «в край» с дробовым пыжом, удаляю последнего (благо идут они сейчас пластиковые), вставляю в заряд клювом вниз «астру» - сложенный вчетверо конус пластмассы от пивной бутылки – ПЭТ, и обратно помещаю пыж. На выходе из дульного среза «астра» расправляется как парус и сечет дробовой заряд. Оба способа испытаны неоднократно: осыпь дроби весьма равномерная и убойная. Однако не факт, что патрон разместится в автомате. Я же уважаю два ствола: в одном патрон короткого боя, в другом – обычный патрон с дробью покрупнее. Я иду по зарастающему полю за околицей деревни. Моя неугомонная помощница Берта – ирландский сеттер стремительно прочесывает редколесье слева и затем ныряет в невысокие елочки справа. В елушках, где мы собрали рыжики, собаки не видно. Я навесил на ее ошейник бубенчик. Бренчит – собака в поиске. Вдруг бубенчик затих – стоит собака. - Дай! – теперь вероятность, что птица вылетит на меня – половина. Слышно, как с кряхтением и матерщиной вальдшнеп поднимается на крыло. Он вылетел на дорогу в пяти метрах от меня. Я отпустил его до ближайшей березы и нажал гашетку правого ствола. Вальдшнеп скрестил лапки на груди и упал в траву. Хорошечно! Я загреб к стенкам угли в печи и задвинул чугунок. У меня есть полчаса, чтоб достать из погреба огурчики, замешать чесночную заправку и пригласить соседа с шахматами, на вечернюю трапезу. Илья Домнин 2020г
Н.Б.: Хорошо то как!
полная версия страницы